Новая встреча с давно знакомыми
женскими лицами подействовала на него весьма успокоительно, но во сне он все-таки часто вздрагивал и отчаянно искал то костяной ножик Лизы, то ее носовой платок или подножную скамейку.
Неточные совпадения
Здесь был только зоологический Розанов, а был еще где-то другой, бесплотный Розанов, который летал то около детской кроватки с голубым ситцевым занавесом, то около постели, на которой спала женщина с расходящимися бровями, дерзостью и эгоизмом на недурном, но искаженном злостью
лице, то бродил по необъятной пустыне, ловя какой-то неясный
женский образ, возле которого ему хотелось упасть, зарыдать, выплакать свое горе и, вставши по одному слову на ноги, начать наново жизнь сознательную, с бестрепетным концом в пятом акте драмы.
Это была русская женщина, поэтически восполняющая прелестные типы женщин Бертольда Ауэрбаха. Она не была второю Женни, и здесь не место говорить о ней много; но автор, находясь под неотразимым влиянием этого типа, будет очень жалеть, если у него не достанет сил и уменья когда-нибудь в другом месте рассказать, что за
лицо была Марья Михайловна Райнер, и напомнить ею один из наших улетающих и всеми позабываемых
женских типов.
Часы опять испустили шипение и пробили десять; в дверь выглянуло
женское лицо и в ту же минуту спряталось, ибо Чичиков, желая получше заснуть, скинул с себя совершенно все.
Николай Петрович с сыном и с Базаровым отправились через темную и почти пустую залу, из-за двери которой мелькнуло молодое
женское лицо, в гостиную, убранную уже в новейшем вкусе.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось
женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
Неточные совпадения
— Это я-с, — сказал твердый и приятный
женский голос, и из-за двери высунулось строгое рябое
лицо Матрены Филимоновны, нянюшки.
Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два
лица:
женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Ее неправильное личико могло растрогать тонкой чистотой очертаний; каждый изгиб, каждая выпуклость этого
лица, конечно, нашли бы место в множестве
женских обликов, но их совокупность — стиль — был совершенно оригинален, оригинально мил; на этом мы остановимся.
Розовое
женское платье мелькнуло в темной зелени, молодое
лицо выглянуло из-под легкой бахромы зонтика…
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным
лицом. Он был одет в
женскую ватную кофту, на ногах, по колено, валяные сапоги, серые волосы на его голове были смазаны маслом и лежали гладко. В одной руке он держал узенькую и длинную книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал дьякону: