— Чем? Надоедаете вы мне, право, господа, вашими преследованиями. Я просто, со всею откровенностью говорю, что я художник и никаких этих ни жирондистов, ни социалистов не знаю и
знать не хочу. Не мое это дело. Вот барышни, — добавил он шутя, — это наше дело.
Неточные совпадения
— Да,
знаю. Мы всё доставали в институте: и «Отечественные записки», и «Современник», и «Русский вестник», и «Библиотеку», все, все журналы. Я просила папу выписать мне хоть один теперь, — мамаша
не хочет.
— Она
хотела тотчас же ехать назад, — это мы ее удержали ночевать. Папа без ее ведома отослал лошадь. Мы думали, что у вас никто
не будет беспокоиться,
зная, что Лиза с нами.
Но ты
знаешь, как мне скверно, и я
не хочу, чтобы это скверное стало еще сквернее.
— Да я
не знаю, о чем ты
хочешь спрашивать.
Отлично чувствуешь себя в эту пору в деревне,
хотя и живешь,
зная, что за ворота двора ступить некуда. Природа облагает человека зажорами и, по народному выражению,
не река уже топит, а лужа.
У маркизы хранилось шесть больших стихотворений: на смерть Пушкина, который во время ее детства посадил ее однажды к себе на колени; на смерть Лермонтова, который однажды, во время ее детства, подарил ей бонбоньерку; на смерть двух-трех московских ученых, которых она
знала и считала своими друзьями, и на смерть Шарлотты Кордай, Марии-Антуанетты и madame Ролан, которых она
хотя лично
не знала, но тоже считала своими друзьями.
— Да, я
знаю, что это фамильная вещь, что вы ею дорожите, и
хотела умереть, чтоб уж
не сказать вам этого горя.
— Почем
знать? — пожав плечами, произнес студент. — Мы готовы на все. Другие могут поступать как
хотят, а мы от своего
не отступим: мы это сегодня решили. Я, маркиз и еще двое, мы пойдем и отслужим.
— Нет, брешешь! Семь пачек я сам
знаю, что есть, да что в них, в семи-то пачках? Черт ты! Антихрист ты, дьявол ты этакой; ты меня извести
хочешь; ты думаешь, я
не вижу, чего ты
хочешь, ворище ты треанафемский! — ругался в соседстве слепой.
— Я
не знаю, что вы
хотите сказать этим? — проговорил смущенный Розанов.
— Я
хочу отвечать вам, Александр Павлович, совершенно откровенно, а мой ответ опять вам может показаться уверткой: никакого коновода я
не знаю, и никто, мне кажется, ничем
не коноводит.
Он очень хорошо
знал, что слухи о его «подлости» и «шпионстве» непременно достигли до всех его знакомых, и сначала
не хотел идти никуда, чтоб и людей
не волновать своим появлением, и себя
не подвергать еще длинному ряду незаслуженных оскорблений.
Помада пошел и через полчаса возвратился, объявив, что она совсем сошла с ума; сама
не знает, чего
хочет; ребенка ни за что
не отпускает и собирается завтра ехать к генерал-губернатору.
— Конечно. Вы их
знали, пока они были вам нужны, а теперь… вы братоваться с ними
не хотите. Вам нравится первая роль.
— А вы, Лизавета Егоровна, уж и
знать меня
не хотите разве? — отвечал с кротким упреком Помада.
Он имел счастливый случай встретить на улице гонимую судьбою Ольгу Александровну Розанову,
узнал, что она свободна, но
не знает, что делать, сообразил, что Ольга Александровна баба шаломонная, которую при известной бессовестности можно вертеть куда
хочешь, и приобрел в ее лице нового члена для Дома Согласия.
— Ну как же, важное блюдо на лопате твой писатель.
Знаем мы их — теплые тоже ребята; ругай других больше, подумают, сам, мол, должно, всех умней. Нет, брат, нас с дороги этими сочинениями-то
не сшибешь. Им там сочиняй да сочиняй, а тут что устроил, так то и лучше того, чем
не было ничего. Я,
знаешь, урывал время, все читал, а нонче ничего
не хочу читать — осерчал.
— Слушай, — продолжал я, видя его доброе расположение. — Как тебя назвать не знаю, да и
знать не хочу… Но бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти меня с бедною сиротою, куда нам бог путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем бога молить о спасении грешной твоей души…
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Городничий. И
не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и
не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь
не прилгнувши
не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его
знает,
не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя
хотят повесить.