Неточные совпадения
Даже Марья Михайловна вошла в очень хорошее состояние духа и
была очень благодарна молодому Роберту Блюму, который
водил ее сына по историческому Кельну, объяснял ему каждую достопримечательность города и напоминал его историю.
— Э, полноте; ну а, наконец, польский и пусть
будет польский: что нам до этого за дело? А вы вот меня с тем-то, с раскольником-то,
сведите.
Можно
было предположить, что доктор только
отвел куда-то Райнера, где не требовалось его собственного присутствия, ибо он вскоре снова появился на бульваре и так же торопливо шел в обратную сторону.
По поводу открытой Бычковым приписки на «рае Магомета» у Лизы задался очень веселый вечер. Переходя от одного смешного предмета к другому, гости засиделись так долго, что когда Розанов,
проводив до ворот Полиньку Калистратову, пришел к своей калитке,
был уже второй час ночи.
У нее сделался сильный истерический припадок, которого ни остановить, ни скрыть среди толпы народа
было невозможно, и наши знакомые
провели пренеприятную четверть часа, прежде чем Полиньку посадили в карету, которую предложил какой-то старичок.
Так
проводили время наши сокольницкие пустынники, как московское небо стало хмуриться, и в одно прекрасное утро показался снежок. Снежок, конечно,
был пустой, только выпал и сейчас же растаял; но тем не менее он оповестил дачников, что зима стоит недалеко за Валдайскими горами. Надо
было переезжать в город.
— Дмитрий Петрович! Я
провела у вас сутки здесь: для вас должно
быть довольно этого в доказательство моей дружбы; чего же вы меня спрашиваете?
Ольга Александровна несколько раз пробовала
заводить его, заговаривая с ребенком, какие бывают хорошие мужья и отцы и какие дурные, причем обыкновенно все дурные
были похожи капля в каплю на Розанова; но Розанов точно не понимал этого и оставался невозмутимо спокойным.
Была такая длинная ночь, которую Полинька Калистратова целиком
провела, читая Розанову длинную нотацию, а затем наступило утро, в которое она
поила его кофеем и
была необыкновенно тревожна, а затем
был часок, когда она его раструнивала, говоря, что он в Москве снова растает, и, наконец, еще
была одна минута, когда она ему шептала: «Приезжай скорей, я тебя ждать
буду».
Лиза остановила его, но
было уже поздно: больной проснулся, открыл на несколько секунд глаза и
завел их снова.
Красин, сидевший напротив Агаты,
был спокоен и курил папироску за папироскою, не
сводя при этом своих глаз с Агаты.
— И всё во имя теории! Нет, бог с ними, с их умными теориями, и с их сочувствием. Мы ни в чем от них не нуждаемся и
будем очень рады как можно скорее освободиться от их внимания. Наше дело, — продолжал Петровский, не
сводя глаз с Райнера, — добыть нашим бедным хлопкам землю, разделить ее по-братски, — и пусть тогда
будет народная воля.
—
Будет,
будет ваше имя, — успокоил и
проводил до дверей нижнедевицкого купца Семена Лазаревича редактор Папошников.
— Да… его
будут расстреливать? — произнесла Лиза тем же шепотом,
водя по комнате блуждающими глазами. — Его
будут расстреливать? — спросила она громче, бледно-зеленое лицо ее судорожно искривилось, и она пошатнулась на табурете.
Весь этот день она
провела в сильном жару, и нервное раздражение ее достигало крайних пределов: она вздрагивала при малейшем шорохе, но старалась владеть собою. Амигдалина она не хотела принимать и
пила только ради слез и просьб падавшей перед нею на колени старухи.
Посадив Вязмитинову, Розанов вошел за ширмы. Лиза лежала навзничь, закинув назад голову, зубы ее
были стиснуты, а посиневшие губы открыты. На неподвижной груди ее лежал развернутый платочек Абрамовны с тремя восковыми свечечками, четвертая тихо теплилась в замершей руке Лизы. Абрамовна, наклонив голову, шептала молитву и
заводила веками остановившиеся глаза Лизы.
Неточные совпадения
Я даже думаю (берет его под руку и
отводит в сторону),я даже думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Добчинский. Марья Антоновна! (Подходит к ручке.)Честь имею поздравить. Вы
будете в большом, большом счастии, в золотом платье ходить и деликатные разные супы кушать; очень забавно
будете проводить время.
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так
будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки
заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
Была ты нам люба, // Как от Москвы до Питера //
Возила за три рублика, // А коли семь-то рубликов // Платить, так черт с тобой! —
Спустили с возу дедушку. // Солдат
был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На нем сюртук с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя сказать, чтоб доброе // Лицо имел, особенно // Когда
сводило старого — // Черт чертом! Рот ощерится. // Глаза — что угольки!