И оба враз с себя и халаты долой и бешметы и чевяки сбросили, ситцевые рубахи сняли, и в одних широких полосатых портищах остались, и плюх один против другого,
сели на землю, как курохтаны степные, и сидят.
Неточные совпадения
У него дышловики были сильные и опористы: могли так спускать, что просто хвостом
на землю садились, но один из них, подлец, с астрономией был — как только его сильно потянешь, он сейчас голову кверху дерет и прах его знает куда
на небо созерцает.
— Очень просто-с: повалили меня
на землю человек десять и говорят: «Ты кричи, Иван, погромче кричи, когда мы начнем резать: тебе тогда легче будет», и сверх меня
сели, а один такой искусник из них в одну минуточку мне
на подошвах шкурку подрезал да рубленой коневьей гривы туда засыпал и опять с этой подсыпкой шкурку завернул и стрункой зашил.
Он хотел удержаться за край стола, уронил револьвер, пошатнулся и
сел на землю, удивленно оглядываясь вокруг себя.
Когда мы
сели на землю и, воображая, что плывем на рыбную ловлю, изо всех сил начали грести, Володя сидел сложа руки и в позе, не имеющей ничего схожего с позой рыболова.
Он крался, как вор, ощупью, проклиная каждый хрустнувший сухой прут под ногой, не чувствуя ударов ветвей по лицу. Он полз наудачу, не зная места свиданий. От волнения он
садился на землю и переводил дух.
Он громко запел ту же песню и весь спирт вылил в огонь. На мгновение в костре вспыхнуло синее пламя. После этого Дерсу стал бросать в костер листья табака, сухую рыбу, мясо, соль, чумизу, рис, муку, кусок синей дабы, новые китайские улы, коробок спичек и, наконец, пустую бутылку. Дерсу перестал петь. Он
сел на землю, опустил голову на грудь и глубоко о чем-то задумался.
Неточные совпадения
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли
на пригорочек, // Что все
село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое
село…
Но ничего не вышло. Щука опять
на яйца
села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга
земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
Печорин
сел верхом; я поднял ее с
земли и кое-как посадил к нему
на седло; он обхватил ее рукой, и мы поехали назад.
— Садись-ка ты, дядя Митяй,
на пристяжную, а
на коренную пусть
сядет дядя Миняй!» Дядя Миняй, широкоплечий мужик с черною, как уголь, бородою и брюхом, похожим
на тот исполинский самовар, в котором варится сбитень для всего прозябнувшего рынка, с охотою
сел на коренного, который чуть не пригнулся под ним до
земли.
— Чего дрыхнешь! — вскричала она, с отвращением смотря
на него. Он приподнялся и
сел, но ничего не сказал ей и глядел в
землю.