Над этой историей иногда подшучивали. Случай этой и объяснялся тем, что
как у всех было подозрение — не ограбил бы тетушку Селиван, так точно и Селиван имел сильное подозрение: не завезли ли нас кучер и лакей на его двор нарочно с тем умыслом, чтобы украсть здесь ночью тетушкины деньги и потом свалить все удобнейшим образом на подозрительного Селивана.
Неточные совпадения
Он пропал совершенно неожиданно, и притом так необдуманно,
как не делал еще до него никакой другой беглец. Селиван решительно ничего ни
у кого не унес, и даже
все данные ему для продажи калачи лежали на его лотке, и тут же уцелели
все деньги, которые он выручил за то, что продал; но сам он домой не возвращался.
Являлся ли Селиван
у своего двора овцою или теленком, — его
все равно узнавали и били, и ни в
каком виде ему не удавалось укрыться.
А между тем час езды по скверной дороге начал на меня действовать неблагоприятно — старый буланый мне надоел, и во мне охладела охота держать в руках веревочные вожжи; но невдалеке, на горизонте, засинел Селиванов лес, и
все ожило. Сердце забилось и заныло,
как у Вара при входе в Тевтобургские дебри. А в это же время из-под талой межи выскочил заяц и, пробежав через дорогу, понесся по полю.
Но
как бы то ни было, мы нашими россказнями причинили Селивану много горя: его обыскивали, осматривали
весь его лес и самого его содержали долгое время под караулом, но ничего подозрительного
у него не нашли, и следов виденной нами убитой женщины тоже никаких не оказалось.
Но это был не сон, не фантазия, а судьбе действительно угодно было привести нас в эту страшную ночь в страшный двор Селивана, и мы не могли искать себе спасения нигде в ином месте, потому что кругом не было вблизи никакого другого жилья. А между тем с нами была еще тетушкина шкатулка, в которой находилось тридцать тысяч ее денег, составлявших
все ее состояние.
Как остановиться с таким соблазнительным богатством
у такого подозрительного человека,
как Селиван?
Но зато,
как при свете Селиванова фонаря я разом увидал лица
всех бывших на той ужасной сцене людей, так теперь я в одно мгновенье вспомнил
все — кто я, где я, зачем я здесь, кто есть
у меня милые и дорогие в отцовском доме, — стало
всего и
всех жалко, и больно, и страшно, и мне хотелось закричать, но это-то и было невозможно.
Представьте себе, что ее не было! Да, да, ее-то одной только и не было ни в комнатах между внесенными вещами, ни в повозке — словом, нигде… Шкатулка, очевидно, осталась там и теперь — в руках Селивана… Или… может быть, даже он ее еще ночью выкрал. Ему ведь это было возможно; он,
как хозяин, мог знать
все щелки своего дрянного дома, и этих щелок
у него, наверно, не мало. Могла
у него быть и подъемная половица и приставная дощечка в перегородке.
Это был совет умный и прекрасный. В дальнейшие годы моей жизни я сблизился с Селиваном и имел счастье видеть,
как он
у всех сделался человеком любимым и почетным.
Я видел,
как изменилось к лучшему его положение —
как у него в доме водворилось спокойствие и мало-помалу заводился достаток;
как вместо прежних хмурых выражений на лицах людей, встречавших Селивана, теперь
все смотрели на него с удовольствием.
«Впрочем, у меня когда хотите, тогда и дадут есть, comme chez tous les mauvais gargotiers [
как у всех плохих кабатчиков — фр.]», — прибавил он. «Excellent, monsieur Demien» [Превосходно, господин Демьен — фр.], — сказал барон Крюднер в умилении.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на
всех разом, вдруг.
Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться
у всех женщин разом,
как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть
весь эффект.
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб
у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть
у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в
какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так
все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что
у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись,
всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Уж
у меня ухо востро! уж я…» И точно: бывало,
как прохожу через департамент — просто землетрясенье,
все дрожит и трясется,
как лист.