Неточные совпадения
В царствование императора Феодосия Великого жил в Константинополе один знатный человек, «патрикий и епарх», по имени Ермий. Он был богат, благороден и знатен; имел прямой и честный характер; любил правду и ненавидел притворство, а это совсем
не шло под стать тому
времени, в котором он жил.
В то отдаленное
время в Византии, или в нынешнем Константинополе, и во всем царстве Византийском было много споров о вере и благочестии, и за этими спорами у людей разгорались страсти, возникали распри и ссоры, а от этого выходило, что хотя все заботились о благочестии, но на самом деле
не было ни мира, ни благочестия.
Все притворялись богобоязненными, а сами жили совсем
не по-христиански: все злопамятствовали, друг друга ненавидели, а к низшим, бедным людям
не имели сострадания; сами утопали в роскоши и нимало
не стыдились того, что простой народ в это самое
время терзался в мучительных нуждах.
Как Ермий задумал, так он и сделал по своему рассуждению. Царю Феодосию он ни на что
не жаловался и никого перед ним
не обвинял, а только просился отставить его от дел. Царь уговаривал Ермия остаться при должности, но потом отпустил. Ермий получил полную отставку («отложи от себя всяку власть»). А в это же самое
время скончалась жена Ермия, и бывший вельможа, оставшись один, начал рассуждать еще иначе...
К городу Дамаску Ермий стал приближаться, когда солнце уже начало садиться. Старец немножко
не соразмерил ходы и теперь
не знал, что ему сделать: поспешать ли скорее идти или
не торопиться и подождать лучше утра. Очам казалось близко видно, а ногам пришлось обидно. Поспешал Ермий дойти засветло, а поспел в то самое
время, когда красное солнце падает, сумрак густеет и город весь обвивает мглой. Точно он весь в беспроглядный грех погружается.
Улицы в то
время, когда было это происшествие, в восточных городах еще
не освещались, а жители запирали свои дома рано.
Ночной приют пустыннику был необходим, потому что хотя он и привык ко всем непогодам, но на улице в городе в тогдашнее
время остаться ночью было гораздо опаснее, чем в нынешнее. Тогда и воры грабили, и ходили такие отчаянные люди, каких видали только пред сожжением Содома и Гоморры. Эти были хуже животных и
не щадили никого, и всяк мог ожидать себе от них самого гнусного оскорбления.
— Я верю, что я сам из себя ничего хорошего сделать
не сумею, а если создавший меня сам что-нибудь лучшее из меня со
временем сделает, ну так это его дело. Он всех удивить может.
— Нет, оно часто мне
не нравится, особенно когда я вижу, как проводят у гетер
время вельможи, которым надо бы думать о счастье народа, и когда в веселые дома приводят цветущую юность, но я в этом воспитан и этим одним только умею добывать себе хлеб.
Я большой грешник и бражник, но, что всего хуже еще, — я обманщик, и
не простой обманщик: а я обманул бога в данном ему обете как раз в то самое
время, когда получил невероятным образом возможность обет свой исполнить.
Но
не скрою от тебя — во все это
время я ощущал беспокойство. Все мне казалось, что ничего того, что я затеял,
не будет.
И тут вдруг я, к ужасу своему, вспомнил, что я никогда как следует
не заботился о крепости запоров для своего бедного жилища… Я закрывал его на
время моего отсутствия более только для вида, а ночью часто спал, даже совсем
не положив болтов ни на двери мои, ни на окна.
Теперь это
не годилось, и как
время уже совсем приблизилось к ночи, то надо было поспешить все пересмотреть и что можно поскорее приладить, чтобы
не так легко было ко мне ворваться.
Я твердо решился ударить секирою всякого, кто бы ни показался в мое жилище, а в то же
время не сводил глаз с того пришельца, которого отшвырнул от себя в угол.
Он стал мне казаться странен тем, что неподвижно лежал в углу, куда упал, и занимал так мало места, как ребенок, а в то же
время он совсем
не обнаруживал ничего против меня ухищренного, а, напротив, был будто заодно со мною. Он зорко следил за каждым моим движением и, учащенно дыша, шептал...
— Да, — отвечал я, — ты бесспорно красива, и тебе лучше
не терять своего
времени со мною. Что тебе нужно?
Незнакомец вошел в отдаленный покой, накуренный пистиком и амброй, и увидал здесь при цветочном фонаре лежащую Магну. Ее
не разбудил удар в таз, потому что как раз в это
время ей снился тот сон, где открывалось, что надменная сила ее отлетела и теперь она спасена за признание своей немощи.
Неточные совпадения
В это
время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит
не без того, чтобы
не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе
не будет
времени думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Артемий Филиппович.
Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать
времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается с тем, чтобы уйти.)
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. //
Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего //
Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. //
Не дивно ли?
не страшно ли? // О
время,
время новое! // Ты тоже в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
К нам земская полиция //
Не попадала по́ году, — // Вот были
времена!