Неточные совпадения
Но благородство и гордость Марчеллы были подвергнуты слишком тяжелому испытанию: мать ее беспрестанно укоряла их тяжкою бедностью, — ее престарелые годы требовали удобств и покоя, — дитя отрывало
руки от занятий, — бедность всех их душила. О Марчелле пошли недобрые слухи,
в которых имя доброй девушки связывалось с именем богатого иностранца. К сожалению, это не было пустою басней. Марчелла скрывалась от всех и никому не показывалась.
Пик и Мак о ней говорили только один раз, и очень немного.
Пик сказал...
— Нет,
в самом деле? — приставал к нему
Пик, слегка заграждая ему путь
рукой.
Мак тихо отвел его
руку, но
Пик стал ему на дороге и, покраснев
в лице, настоятельно сказал...
Пик от бешенства не мог даже ответить, а через час друзья, бывшие
в зале свидетелями неосторожного фехтовального урока, уводили его под
руки, и
Пик в самом деле держал носовой платок у своего носа. Мак
в точности сдержал свое обещание и отрезал рапирой у
Пика самый кончик носа, но не такой, как режут дикари, надевающие носы на вздержку, а только самый маленький кончик, как самая маленькая золотая монета папского чекана.
Мак
в это время тщательно обминал
рукой стеариновый оплыв около светильни горевшей перед ними свечи и ничего не ответил.
Пик продолжал...
— Да… не понимала, а теперь мне дурно.
Пик хотел ее оттолкнуть, но вместо того принял жену под
руки, отвел ее
в спальню, помог ей раздеться и сказал...
Это все опять ему ненадлежаще вспомнилось, когда он с изящною ночною лампочкой
в руке проходил по мягкому ковру той комнаты, где стоял
Пик, держась
рукою за сердце и выслушивая из собственных уст жены сознание
в ее поступке и
в ее чертовской опытности и органической любви к обману.
Неточные совпадения
Весь побагровел полковник, ухватясь за веревку обеими
руками и силясь разорвать ее, но уже дюжий размах вогнал ему
в самый живот гибельную
пику.
Петр Михайлыч и учителя вошли
в горенку,
в которой нашли дверь
в соседнюю комнату очень плотно притворенною. Ожидали они около четверти часа; наконец, дверь отворилась, Калинович показался. Это был высокий молодой человек, очень худощавый, с лицом умным, изжелта-бледным. Он был тоже
в новом, с иголочки, хоть и не из весьма тонкого сукна мундире,
в пике безукоризненной белизны жилете, при шпаге и с маленькой треугольной шляпой
в руках.
В одной
руке держал я лимонаду // Стакан —
в другой — четверку
пик: // Последний рубль
в кармане дожидался // С заветным порошком — риск, право, был велик;
Косых. От Барабанова. Всю ночь провинтили и только что кончили… Проигрался
в пух… Этот Барабанов играет как сапожник! (Плачущим голосом.) Вы послушайте: все время несу я черву… (Обращается к Боркину, который прыгает от него.) Он ходит бубну, я опять черву, он бубну… Ну, и без взятки. (Лебедеву.) Играем четыре трефы. У меня туз, дама-шост на
руках, туз, десятка-третей
пик…
В ту самую минуту, как он
в модном фраке, с бадинкою [тросточкой (от фр. badine).]
в руке, расхаживал под аркадами Пале-Рояля и прислушивался к милым французским фразам, загремел на грубом русском языке вопрос: «Кто едет?» Зарецкой очнулся, взглянул вокруг себя: перед ним деревенская околица, подле ворот соломенный шалаш
в виде будки,
в шалаше мужик с всклоченной рыжей бородою и длинной рогатиной
в руке; а за околицей, перед большим сараем, с полдюжины
пик в сошках.