Неточные совпадения
— Ах, какой ты, Михайло Потапыч… Слушай дальше-то. Как я после-то раздумался, так все и понял, вот до ниточки все, точно у меня
глаза раскрылись… Ей-богу!.. Вот я теперь пятнадцать лет все добиваюсь в золотой стол попасть и не могу — она это и сказала, что мне не след туда попадать. Ты думаешь, я ей зря золотой-то принес? Ну, а щепочки, которые она по воде спущала, обозначают, что ты меня должон
на караван определить…
Мишка моментально вытянулся в струнку и окосил
глаза на лестницу, по которой уж спускалась генеральша, молодая, пухлая дама, в сиреневом шелковом платье.
В передней звонко раздались две ловких пощечины. Мишка не шевельнулся, а только замигал усиленно левым
глазом. Это еще больше разозлило генеральшу, и она ударила кулаком Мишку прямо в зубы, так что у того «счакали» челюсти. Мотька искоса глядела
на Савелия, улыбаясь одними
глазами.
Наконец, она устала, села
на стул к окну и закрыла
глаза, чтобы не видеть ненавистного человека.
Пока Мотька натягивала новые перчатки, генеральша не открывала
глаз и даже склонила голову
на один бок, как женщина, огорченная до глубины души.
— Дивлюсь я
на твою смелость, Ардальон Павлыч, — наивно признавался Тарас Ермилыч, — как это ты легко о генерале разговариваешь и даже в
глаза Андреем Ильичом называешь.
Мотька любовно поглядела оторопелыми
глазами на красавца барина и опрометью бросилась с докладом в кабинет к генералу.
Развеселившийся старик подхватил гостя под руку и повел его через парадный зал в гостиную хозяйки. Енафа Аркадьевна была уже одета и встретила их, сидя
на диване. Гостиная была отделана богато, но с мещанской пестротой, что
на барский
глаз Смагина производило каждый раз неприятное впечатление. Сегодня она была одета более к лицу, чем всегда.
Высидев приличное время для визита, Смагин раскланялся и уехал.
На прощанье он так взглянул своими улыбающимися
глазами на генеральшу, что та даже потупилась и слепка покраснела.
Среди гостей ходил испитой секретарь знаменитого золотого стола Угрюмов, а
на почетном месте
на диване сидел сам консисторский протопоп Мелетий, толстый и розовый, обросший бородой до самых
глаз.
— Музыку в сад да подлеца Илюшку добудь, со дна моря достань его, а то лучше и
на глаза не показывайся…
Худенькая, кроткая, с большими
глазами, она походила
на ребенка и ужасно конфузилась своего бабьего парчового сарафана, бабьей сороки
на голове и других бабьих нарядов.
— Ты что же это, Илюшка, и
глаз не кажешь? — накинулся
на него Тарас Ермилыч. — Как за архиреем, посла за тобой посылай.
— Хороший бы дьякон вышел из него, — заметил протопоп Мелетий, показывая генералу
глазами на Илюшку. — Тенористый…
Вскинув
на богатырское плечо принесенный Савелием пустой короб и поклонившись всей честной компании, Илюшка пошел от павильона, помахивая своей шапкой. Авдотья Мироновна проводила его своими грустными
глазами до самого выхода.
Не мог уйти Савелий из злобинского дома, да и оставаться в нем ему было хуже смерти. Еще с Тарасом Ермилычем можно было помириться — крут сердцем да отходчив, а вот Ардальон Павлыч
на глазах как бельмо сидит. Благодаря размолвке Тараса Ермилыча с генералом Смагин забрал еще больше силы. Он уже несколько раз ездил в генеральский дом для предварительных разведок и возвращался с загадочно-таинственным лицом, а
на немой вопрос хозяина только пожимал плечами.
— Ну, я тебе сказал свое, а ты мне без денег
на глаза не показывайся. Знать ничего не хочу, а деньги чтобы были… слышал?.. Да язык держи за зубами, чтобы вторая свечка не вышла…
— Нужно подождать… Генеральша обещала похлопотать за вас, но ведь вы сами знаете, какой человек генерал. Устроится все помаленьку, только не нужно нахально лезть к нему
на глаза.
— Без десяти тысяч не велел и
на глаза показываться…
— Ты еще тогда с ней как-то игру заигрывал, а она тебя обругала. Да… А потом пытала меня: женатый ты человек или нет? Известно, баба, все им надо знать. А я заприметил, што она и сама
на тебя
глаза таращит: когда ты придешь — она уж бесом по лестнице вертится. Вот ежели бы ты эту самую Мотьку приспособил, а потом бы через нее все и вызнал, а потом того, мы бы и накрыли генеральшу…
— Отвяжись, худая жисть! — притворно ругался Мишка. — Я вот ужо доложу генеральше, так будет тебе от нее два неполных. Не девичье это дело
на чужих мужиков
глаза пялить. Надо и стыд знать…
Генерал был страшен. Недавняя бледность
на лице сменилась багровыми пятнами, руки судорожно сжимались,
глаза смотрели
на Мишку с таким выражением, точно генерал хотел его проглотить. Переведя дух, он схватил Мишку за горло и прошептал...
Злобин — это был он — только горько усмехнулся и показал
глазами на свою левую ногу, разбитую параличом. Прогремевший
на всю Сибирь миллионер обыкновенно каждый день в это время поджидал
на заветной скамеечке грозного генерала, чтобы вспомнить вместе далекую старину и посоветоваться о настоящем. Так было и сейчас. Когда генерал уселся
на скамье, Злобин сейчас же заговорил с оживлением...
— Нет-с, я ничего не принимал у Ахмаковой. Там, в форштадте, был доктор Гранц, обремененный семейством, по полталера ему платили, такое там у них положение на докторов, и никто-то его вдобавок не знал, так вот он тут был вместо меня… Я же его и посоветовал, для мрака неизвестности. Вы следите? А я только практический совет один дал, по вопросу Версилова-с, Андрея Петровича, по вопросу секретнейшему-с,
глаз на глаз. Но Андрей Петрович двух зайцев предпочел.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня
глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда
на трефовую даму?
Анна Андреевна. Поди прочь отсюда! слышишь: прочь, прочь! И не смей показываться
на глаза.
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили каждую // Чуть-чуть не в медный грош. // Так мерил пристав следственный // Побои
на подравшихся //
На рынке мужиках: // «Под правым
глазом ссадина // Величиной с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: //
На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
Вгляделся барин в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у
глаз, у рта // Излучины, как трещины //
На высохшей земле; // И сам
на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное лицо, // Рука — кора древесная, // А волосы — песок.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В
глазах у них нет совести, //
На шее — нет креста!