Неточные совпадения
А между тем она когда-то была очень и очень красива, по крайней мере, мужчины находили ее такой,
чему она имела самые неопровержимые доказательства.
Что это за проект — пока неизвестно, но Блинову удалось убедить Евгения Константиныча отправиться нынче же на Урал,
а это что-нибудь значит, и вы можете судить по этому, насколько сильно влияние генерала.
Значит, можно так рассуждать,
что вся поездка Евгения Константиныча есть дело тетюевских рук,
а может быть, заодно с ним орудуют Вершинин и Майзель, на которых никогда нельзя надеяться: продадут…
А вы спросите меня о Прейне, как он? — скажу одно,
что по-прежнему, как флюгер, вертится по ветру.
А еще скажу вам,
что в зимний сезон Евгений Константиныч очень были заинтересованы одной балериной и, несмотря на все старания Прейна, до сих пор ничего не могли от нее добиться, хотя это им стоило больших тысяч».
— Если бы Лаптев ехал только с генералом Блиновым да с Прейном — это все были бы пустяки,
а тут замешалась особа. Кто она?
Что ей за дело до нас?
—
А для
чего вам понадобился Блинов? Опять какая-нибудь мудреная комбинация в области политики…
— Если спрашиваю, значит мне это нужно знать,
а для
чего нужно — дело мое. Поняли? Бабье любопытство одолело.
—
А вы до сих пор не можете догадаться,
что это секрет, — с улыбкой ответила Раиса Павловна, —
а секретов вам, как известно, доверять нельзя.
А болит она, царица Раиса, о том,
что я мог выполнить и не выполнил.
— С ним, конечно, едет Прейн, потом толпа молодежи… Превесело проведем все лето. Самый отличный случай для твоих первых триумфов!.. Да, мы им всем вскружим голову… У нас один бюст
чего стоит, плечи, шея… Да?.. Милочка, женщине так мало дано от бога на этом свете,
что она своим малым должна распорядиться с величайшей осторожностью. Притом женщине ничего не прощают, особенно не прощают старости… Ведь так…
а?..
— Ах, какая ты недотрога!.. — с улыбкой проговорила Раиса Павловна. — Не нужно быть слишком застенчивой. Все хорошо в меру: и застенчивость, и дерзость, и даже глупость… Ну, сознайся, ты рада,
что приедет к нам Лаптев? Да?.. Ведь в семнадцать лет жить хочется,
а в каком-нибудь Кукарском заводе
что могла ты до сих пор видеть, — ровно ничего! Мне, старой бабе, и то иногда тошнехонько сделается, хоть сейчас же камень на шею да в воду.
Воображение рисовало ей,
что эти брильянты искрятся у ней на шее и разливают по всему телу приятную теплоту,
а на груди влажным огнем горит восточный изумруд.
—
А…
что?.. — бормотала она, точно просыпаясь от своего забытья.
В сущности, Прозоров не понимал Тетюева: и умный он был человек, этот Авдей Никитич, и образование приличное получил, и хорошие слова умел говорить, и благородной энергией постоянно задыхался,
а все-таки, если его разобрать, так черт его знает,
что это был за человек…
За бутылкой рейнвейна Прозоров разболтался, и Тетюев много и долго говорил о процветании Ельниковского земства, о народном образовании,
а особенно о том,
что Кукарские заводы в стройном земском концерте являются страшным диссонансом, который необходимо перевести в гармонические комбинации.
— Да
что вам дался этот генерал Блинов? — закончил Прозоров уже пьяным языком. — Блинов… хе-хе!.. это великий человек на малые дела… Да!.. Это… Да ну, черт с ним совсем!
А все-таки какое странное совпадение обстоятельств: и женщина в голубых одеждах приходила утру глубоку… Да!.. Чер-рт побери… Знает кошка, чье мясо съела.
А мне плевать.
Жажда богатства, наслаждений, веселья — вот
что теперь сладко кружило голову Луши,
а тут полугнилой флигель, нищенская обстановка, позорная бедность в каждом углу, полусумасшедший пьяница-отец и какой-то идиот-поклонник, в лице доктора Кормилицына.
В отношениях с женщинами Прозоров держал себя очень свободно,
а тут его точно враг попутал: в одно прекрасное утро он женился на сочувствовавшей ему девушке, точно для того только, чтобы через несколько дней сделать очень неприятное открытие, — именно,
что он сделал величайшую и бесповоротную глупость…
А когда она подросла, Прозоров, к своему ужасу, убедился в той печальной истине,
что его Лукреция увлеклась бантиками и ленточками гораздо больше тех девочек, которые всегда ходили в женских платьях.
Что-то такое новое, хорошее, еще не испытанное проснулось у ней в груди, не в душе,
а именно — в груди, где теперь вставала с страшной силой жгучая потребность не того,
что зовут любовью,
а более сильное и могучее чувство…
Конечно, крепко солил Тетюеву и не раз ему подставлял ножку, но ведь это он делал не для собственного удовольствия,
а потому,
что так хотела Раиса Павловна.
И Тетюев не пропадет, и Раиса Павловна тоже,
а вот он, Родион Антоныч,
чем виноват,
что им стало тесно жить на белом свете!
—
Что же, я ограбил кого? украл? — спрашивал он самого себя и нигде не находил обвиняющих ответов. — Если бы украсть — разве я стал бы руки марать о такие пустяки?.. Уж украсть так украсть,
а то… Ах ты, господи, господи!.. Потом да кровью все наживал,
а теперь вот под грозу попал.
Именно, видит Родион Антоныч,
что он не Родион Антоныч,
а просто… дупель.
Какой-нибудь Тетюев пользовался княжескими почестями,
а насколько сильна была эта выдержка на всех уральских заводах, доказывает одно то,
что и теперь при встрече с каждым, одетым «по-городски», старики рабочие почтительно ломают шапки.
Нынче уже мало так пишут,
что зависит, может быть, оттого,
что стальным пером нельзя достичь такого каллиграфического искусства, как гусиным,
а может быть, и оттого,
что нынче меньше стали ценить один красивый почерк.
— Ну, вот так-то лучше: все люди — все человеки. Мало ли я
что вижу,
а другой раз и смолчу. Так-то…
Этот урок глубоко запал в душу Родиона Антоныча, так
что он к концу крепостного права, по рецепту Тетюева, добился совершенно самостоятельного поста при отправке металлов по реке Межевой. Это было — тепленькое местечко, где рвали крупные куши, но Сахаров не зарывался,
а тянул свою линию год за годом, помаленьку обгоняя всех своих товарищей и сверстников.
Сахаров отказался от такой чести, — раз — потому,
что караванное дело по части безгрешных доходов было выгоднее,
а второе — потому,
что не хотел хоронить себя где-нибудь в Мельковском заводе.
Может быть, Прейн так и уехал бы в Петербург с пустыми руками,
а Тетюев остался бы опять царствовать на заводах, но нашелся маленький служащий, который научил,
что нужно было сделать.
— Ах, да, Родион Антоныч…
Что я хотела сказать? Да, да… Теперь другое время, и вы пригодитесь заводам. У вас есть эта, как вам сказать, ну, общая идея там,
что ли… Дело не в названии. Вы взглянули на дело широко,
а это-то нам и дорого: и практика и теория смотрят на вещи слишком узко,
а у вас счастливая голова…
Помещикам, наградившим своих бывших крепостных кошачьими даровыми наделами, во сне никогда не снилось ничего подобного, особенно если принять во внимание то обстоятельство,
что Лаптев был даже не заводовладелец в юридическом смысле,
а только «пользовался» своими полумиллионами десятин богатейшей в свете земли на посессионном праве.
Но в этом случае Родион Антоныч утешал себя тем,
что начал поход против Тетюева не по собственной инициативе,
а только творил волю пославшего.
—
А Прейн? — отвечала удивленная Раиса Павловна, — Ах, как вы просты, чтобы не сказать больше… Неужели вы думаете,
что Прейн привезет Лаптева в пустые комнаты? Будьте уверены,
что все предусмотрено и устроено,
а нам нужно позаботиться только о том,
что будет зависеть от нас. Во-первых, скажите Майзелю относительно охоты… Это главное. Думаете, Лаптев будет заниматься здесь нашими делами? Ха-ха… Да он умрет со скуки на третьи сутки.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала: страшен сон, да милостив бог. Тетюев, кажется, слишком много надеется на этого генерала Блинова,
а вот посмотрите… Ну, да сами увидите,
что будет.
— Да вы не трусьте; посмотрите на меня, ведь я же не трушу, хотя могла бы трусить больше вашего, потому
что, во-первых, главным образом все направлено против меня,
а во-вторых, в худом случае я потеряю больше вашего.
Стороны взаимно наблюдали друг друга, и Родиона Антоныча повергло в немалое смущение то обстоятельство,
что Раиса Павловна, даже ввиду таких критических обстоятельств, решительно ничего не делает,
а проводит все время с Лушей, которую баловала и за которой ухаживала с необыкновенным приливом нежности. К довершению всех бед черные тараканы поползли из дома Родиона Антоныча, точно эта тварь предчувствовала надвигавшуюся грозу.
Горемыкин, несмотря на свои физические немощи и плохое зрение, всегда сам наблюдал за производившимися работами,
а теперь в особенности, потому
что дело было спешное.
Молодые парочки едут на Урал, где и узнают сначала,
что они крепостные Лаптева, следовательно, попали в крепостные и их жены, все эти немки и француженки,
а затем они из-под европейских порядков перешли прямо в железные лапы Никиты Тетюева, который возненавидел их за все: за европейский костюм, за приличные манеры,
а больше всего за полученное ими европейское образование.
Вся эта чудовищная история закончилась тем,
что из двенадцати заграничных в три года четверо кончили чахоткой, трое спились,
а остальные посходили с ума.
Механик Шубин замечателен был тем,
что про него решительно ничего нельзя было сказать — ни худого, ни доброго,
а так, черт его разберет,
что за человек.
— Я слышал,
что одним колесом вам придавило голову? — спокойно заметил Вершинин, улыбаясь в свою подстриженную густую бороду. —
А планету вы уже открыли после этого случая… Я даже уверен,
что между этим случаем и открытой вами планетой существовала органическая связь.
— Отстаньте, пожалуйста, Демид Львович! Вы все шутите…
А я вам расскажу другой случай: у меня была невеста — необыкновенное создание! Представьте себе, совершенно прозрачная женщина… И как случайно я узнал об этом! Нужно сказать,
что я с детства страдал лунатизмом и мог видеть с закрытыми глазами. Однажды…
— Я полагаю, Амалия Карловна, — отчетливо и тихо заговорила Раиса Павловна, переставляя чашку с недопитым кофе, — полагаю,
что monsieur Половинкину лучше знать,
что ему полезно и
что нет.
А затем, вместе с своей рабочей корзинкой, вы, кажется, забыли,
что у monsieur Половинкина, как у всех присутствующих здесь, есть имя и отчество…
—
А знаешь,
что я думаю, — говорила Аннинька. — Не думает ли Раиса Павловна прельстить Лушей самого Лаптева.
— Тогда хлопотала,
а теперь оставит Яшеньку с носом и только, — засмеялась m-lle Эмма. — Не дорого дано… Да я на месте Луши ни за
что не пошла бы за эту деревянную лестницу… Очень приятно!..
А ты слышала, какой подарок сделал доктор Луше, когда она изъявила желание выйти за него замуж?
—
А черт их разберет… Разве нашу Раису Павловну узнаешь,
что она думает. Комар носу не подточит.
— Однако она сильно изменилась в последнее время, — задумчиво говорила Аннинька, — лицо осунулось, под глазами синие круги… Я вчера прихожу и рассказываю ей,
что мы с тобой видели Амальку, как она ехала по улице в коляске вместе с Тетюевой, так Раиса Павловна даже побелела вся.
А ведь скверная штука выйдет, если Тетюев действительно смажет нашу Раису Павловну, Куда мы тогда с тобой денемся, Эмма?