Неточные совпадения
Может
быть, этой своей особенности Раиса Павловна отчасти и
была обязана тем, что, несмотря на все перевороты и пертурбации, она твердо и неизменно в течение нескольких
лет сохраняла власть в своих руках.
— Ах, какая ты недотрога!.. — с улыбкой проговорила Раиса Павловна. — Не нужно
быть слишком застенчивой. Все хорошо в меру: и застенчивость, и дерзость, и даже глупость… Ну, сознайся, ты рада, что приедет к нам Лаптев? Да?.. Ведь в семнадцать
лет жить хочется, а в каком-нибудь Кукарском заводе что могла ты до сих пор видеть, — ровно ничего! Мне, старой бабе, и то иногда тошнехонько сделается, хоть сейчас же камень на шею да в воду.
— Нет. Прейн никогда не женится. Но это ему не мешает
быть еще красивым мужчиной, конечно, красивым для своих
лет. Когда-то он
был замечательно хорош, но теперь…
Заметь, что даже самой красивой девушке не всегда
будет семнадцать
лет…
Старик Тетюев
был крепкий человек и не допустил бы к себе в дом ничего легковесного: каждая вещь должна
была отслужить minimum сто
лет, чтобы добиться отставки.
Луше
было двенадцать
лет, когда в ее жизни произошел крупный переворот: раньше она бежала от преследований Раисы Павловны, теперь должна
была бежать от ее ласк.
Этот урок глубоко запал в душу Родиона Антоныча, так что он к концу крепостного права, по рецепту Тетюева, добился совершенно самостоятельного поста при отправке металлов по реке Межевой. Это
было — тепленькое местечко, где рвали крупные куши, но Сахаров не зарывался, а тянул свою линию
год за
годом, помаленьку обгоняя всех своих товарищей и сверстников.
Но Тетюев не дремал, и в первый же
год существования земства Кукарские заводы
были обложены пятьюдесятью тысячами налога.
Раиса Павловна говорила это, конечно, неспроста: она ждала визита от Братковского. Действительно, он заявился к ней на другой же день и оказался именно тем, чем она представляла его себе. Это
был премилый человек во всех отношениях и сразу очаровал дамское общество, точно он
был знаком сто
лет.
Кум Елизарыч, осанистый, седой, плотный, с окладистой бородой старик, скоро
был представлен вниманию Евгения Константиныча, который сказал ему несколько милостивых слов и спросил, сколько ему
лет.
Что это
был за человек — едва ли кто на Кукарских заводах знал хорошенько, хотя барину
было уже за тридцать
лет.
— До этого пока еще не дошло, но и это иметь в виду не мешает. Отчего мы можем воздерживаться от брака до того времени, пока не составим себе определенного общественного положения, а рабочий
будет плодить детей с шестнадцати
лет?
Амальхен тоже засмеялась, презрительно сморщив свой длинный нос. В самом деле, не смешно ли рассчитывать на место главного управляющего всем этим свиньям, когда оно должно принадлежать именно Николаю Карлычу! Она с любовью посмотрела на статную, плечистую фигуру мужа и кстати припомнила, что еще в прошлом
году он убил собственноручно медведя. У такого человека разве могли
быть соперники?
Воздух
был пропитан запахом пудры и еще какими-то сильными духами, какие любят женщины зрелых
лет.
— Нет, это ты, ваше превосходительство, неправильно говоришь, — отрезал Ермило Кожин, когда генерал кончил. — Конечно, мы люди темные, не ученые, а ты — неправильно. И насчет покосу неправильно, потому мужику лошадь с коровою первое дело… А десятинки две ежели у мужика
есть, так он от свободности и пашенку распашет — не все же на фабрике да по куреням болтаться. Тоже вот насчет выгону… Наша заводская лошадь зиму-то зимскую за двоих робит, а
летом ей и отдохнуть надо.
Прейн критически оглядел Раису Павловну и остался ею доволен. Вечером в своем платье «цвета медвежьего уха» она
была тем, чем только может
быть в счастливом случае женщина ее
лет, то
есть эффектна и прилична, даже чуть-чуть более. При вечернем освещении она много выигрывала своей статной фигурой и смелым типичным лицом с взбитыми белокурыми волосами.
— Посмотрите, какой фурор производит ваша Прозорова… Если бы я
был моложе на десять
лет, я не поручился бы за себя.
Даже Сарматов — и тот, обнюхивая микроскопический кусочек доставшейся на его долю классической охотничьей закуски и глубокомысленно вытаращив глаза, громко заявил, что действительно, когда он
был командирован в Архангельскую губернию, то в течение трех
лет питался одной маринованной губой сохатого.
Что так старательно развивалось и подготовлялось Раисой Павловной в течение нескольких
лет, Прейном
было кончено разом: одним ударом Луша потеряла чувство действительности и жила в каком-то сказочном мире, к которому обыденные понятия и мерки
были совершенно неприложимы, а прошлое являлось каким-то жалким, нищенским отребьем, которое Луша сменяла на новое, роскошное платье.
— Условия работы такие: пока
будете работать — три тысячи в
год, за работу пять тысяч, а если ваша работа понравится Евгению Константинычу, тогда он, без сомнения, наградит вас по-царски.
На страницах альбома, который перелистывал Тетюев, нашли себе, может
быть, последний приют самые блестящие полуимена, какие создавали за последние двадцать пять
лет такие центры европейской цивилизации, как Париж, Вена, Берлин, Лондон и Петербург.
— Милостивые государыни и милостивые государи! Мне приходится начать свое дело с одной старой басни, которую две тысячи
лет тому назад рассказывал своим согражданам старик Менений Агриппа. Всякий из нас еще в детстве, конечно, слыхал эту басню, но
есть много таких старых истин, которые вечно останутся новыми. Итак, Менений Агриппа рассказывал, что однажды все члены человеческого тела восстали против желудка…
Тетюев занял свой новый пост юрисконсульта, а Родион Антоныч единогласно
был избран председателем Ельниковской земской управы, причем в первый же
год своей земской деятельности поставил дело так, что знаменитая гора Куржак, обложенная двумя рублями семнадцатью копейками земских налогов,
была освобождена от этой непосильной тяготы, как освобождены на Урале от земского обложения все золотые прииски.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг
будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать
лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что
лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не
будет рад. Я вот уж пятнадцать
лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять
лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела.