Неточные совпадения
— Ну, это уж
мое дело. Пусть ее наливается, а для сцены она не годится: совсем еще девчонка девчонкой… Плечи узенькие, тут (Раиса Павловна сделала выразительный жест рукой) ничего нет.
— Да нет же, говорят вам… Право, это отличный план. Теперь для меня все ясно, как
день, и вы можете быть спокойны. Надеюсь, что я немножко знаю Евгения Константиныча, и если обещаю вам, то сдержу свое слово… Вот вам
моя рука.
— Ты, кажется, уж давненько живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему общему
делу, — продолжал свою мысль генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все
дело в его настоящем виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не выходить — это
мое правило. Теория — одно, практика — другое.
— Я догадываюсь, господа, о чем шла речь, — подхватил Тетюев брошенную реплику. — Да, нам необходимо соединиться во имя общей цели, хотя
мое дело, собственно говоря, сторона.
— Это уж
мое дело, милостивый государь.
— Вот именно это-то и хорошо, что вы ехали для своего
дела, другими словами — для себя, а
мое положение совсем неопределенное и почти безнадежное: я хлопочу, работаю, а плодами
моих трудов могут воспользоваться другие…
— Я хорошо знаю свои обязанности и никогда не мешаюсь в
дела Евгения Константиныча, — сухо ответил gentleman, полируя свои ногти каким-то розовым порошком. — Это
мое правило…
Заводское
дело — живое
дело, в котором рука руку
моет, а заводы являются живым связующим звеном между фамилией заводовладельца и целым рядом поколений рабочих.
— И, кроме того, можно выслушать мнение других лиц, компетентных в этом
деле, — прибавил Прейн. — По
моему мнению, Евгений Константиныч, следует составить маленькую консультацию, с участием людей посторонних, близко знакомых с этим
делом, но не заинтересованных в нем.
— Хорошо. Я на
днях буду иметь объяснение с делегатами от заводских мастеровых, тогда приму во внимание и ваш протест. Пока могу сказать только то, что изложенные вами чувства и доводы совпадают с
моими мыслями. Нужно сказать, что я недоволен настоящими заводскими порядками, и генерал тоже, кажется,
разделяет это недовольство. Господа, что же это вы стоите? Садитесь…
— Хочешь быть
моей женой, Луша? — шептал потерявший голову набоб. — Я все тебе отдам… Вот все, что отсюда можно видеть
днем. Это все будет твое… за одно твое ласковое слово.
— Да, ничего… скверная, — отвечал Прейн, стараясь попасть в тон Луши. — Скажите, пожалуйста, мне показалось давеча, что я встретил вас в обществе mademoiselle Эммы, вон в той аллее, направо, и мне показалось, что вы гуляли с ней под руку и разговаривали о чем-то очень тихо. Конечно, это не
мое дело, но мне показалось немного подозрительно: и время такое раннее для уединенных прогулок, и говорили вы тихо, и mademoiselle Эмма все оглядывалась по сторонам…
— Зачем же эти униженные просьбы, — я все-таки не пойму. Если
дело мастеровых правое, тогда они стали бы требовать, а не просить… Разве
мой Чарльз будет кланяться кому-нибудь в ноги?
— Это уж
мое дело, Раиса Павловна… Надеюсь, вы кончили?
— Я тоже, кажется, ничего не понимаю… — в раздумье проговорил опешивший Тетюев. — По
моему мнению… я… В самом
деле, Альфред Осипыч, как же я-то: был назначен прием, я готовился, и вдруг…
Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница!
Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
Дай оглянусь. Простите ж, сени, // Где
дни мои текли в глуши, // Исполнены страстей и лени // И снов задумчивой души. // А ты, младое вдохновенье, // Волнуй мое воображенье, // Дремоту сердца оживляй, // В мой угол чаще прилетай, // Не дай остыть душе поэта, // Ожесточиться, очерстветь // И наконец окаменеть // В мертвящем упоенье света, // В сем омуте, где с вами я // Купаюсь, милые друзья!
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь
мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа
моя жаждет просвещения.
Добчинский.
Дело очень тонкого свойства-с: старший-то сын
мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.
Городничий. Ах, боже
мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Да я-то знаю — годится или не годится; это
мое дело, мошенник такой!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».