— Даже весьма. Точно назло: все стараются, всякий по своей части
из кожи лезут, а он мертвую закладывает. Приступа даже нет… А вдруг Евгений Константиныч захотят заводские школы осмотреть? «Где инспектор?» А у них даже костюма подходящего нет…
— Альфред Осипыч! а как же спектакль? Ведь уж все было приготовлено, я
из кожи лез, и вдруг… Наташе Шестеркиной нарочно такой костюм заказали, чтобы плечи были как на ладони. Ей-богу!.. Да что же это такое в самом деле?..
Неточные совпадения
Недостаток Прозоровского воспитания заключался в том, что он не мог выдержать характера в своих занятиях: то надсаживался и
лез из кожи, то забывал о дочери на целый месяц.
Заводский надзиратель, плотинный, уставщики — все
лезли из кожи, чтобы привести фабрику в настоящий форменный вид.
Они все время
лезли из кожи, чтобы выказать свое внимание к русскому горному делу: таращили глаза на машины, ощупывали руками колеса, лазили с опасностью жизни везде, где только может пролезть человек, и даже нюхали ворвань, которой были смазаны машины.
Сарматов
лез из кожи, чтобы угостить набоба любительскими спектаклями и делал по две репетиции в день.
В этот короткий промежуток времени Родион Антоныч успел уже два раза объехать все заводы; он
лез из кожи, чтобы все и везде было форменно, в лучшем виде, главным образом, конечно, с внешней стороны.
Таким образом, торжественный обед начался при самых неблагоприятных предзнаменованиях, хотя все записные специалисты по части официальных обедов
лезли из кожи, чтобы оживить это мертворожденное дитя. В надлежащем месте обеда сказано было несколько спичей, сначала Вершининым и Тетюевым, причем дни, подогретые невольным соперничеством, превзошли самих себя. Когда было подано шампанское, генерал поднял бокал и заговорил...
— Не совсем так, это правда, — тотчас же согласился Разумихин, торопясь и разгорячаясь, по обыкновению. — Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение. Я хочу. Я
из кожи лез вчера с ними и тебя поджидал; я и им про тебя говорил, что придешь… Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление есть протест против ненормальности социального устройства — и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, — и ничего!..
Однажды Лебедь, Рак да Щука // Везти с поклажей воз взялись, // И вместе трое все в него впряглись; //
Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу! // Поклажа бы для них казалась и легка: // Да Лебедь рвётся в облака, // Рак пятится назад, а Щука тянет в воду. // Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам; // Да только воз и ныне там.
А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен
из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо?
— Взять теперешних ваших опекунов: Ляховский — тот давно присосался, но поймать его ужасно трудно; Половодов еще только присматривается, нельзя ли сорвать свою долю. Когда я был опекуном, я
из кожи лез, чтобы, по крайней мере, привести все в ясность; из-за этого и с Ляховским рассорился, и опеку оставил, а на мое место вдруг назначают Половодова. Если бы я знал… Мне хотелось припугнуть Ляховского, а тут вышла вон какая история. Кто бы этого мог ожидать? Погорячился, все дело испортил.
Неточные совпадения
Манера обращения принца с теми самыми лицами, которые, к удивлению Вронского,
из кожи вон
лезли, чтобы доставлять ему русские удовольствия, была презрительна.
Гораздо замечательнее был наряд его: никакими средствами и стараньями нельзя бы докопаться,
из чего состряпан был его халат: рукава и верхние полы до того засалились и залоснились, что походили на юфть, [Юфть — грубая
кожа.] какая идет на сапоги; назади вместо двух болталось четыре полы,
из которых охлопьями
лезла хлопчатая бумага.
— Я начинаю с трех, по завету отца. Это — лучший
из его заветов. Кажется, я — заболеваю. Температура
лезет вверх, какая-то дрожь внутри, а под
кожей пузырьки вскакивают и лопаются. Это обязывает меня крепко выпить.
Жилось ему сносно: здесь не было ни в ком претензии казаться чем-нибудь другим, лучше, выше, умнее, нравственнее; а между тем на самом деле оно было выше, нравственнее, нежели казалось, и едва ли не умнее. Там, в куче людей с развитыми понятиями, бьются
из того, чтобы быть проще, и не умеют; здесь, не думая о том, все просты, никто не
лез из кожи подделаться под простоту.
— Э, батенька, что поделаешь: ее не вернуть, а «Моисея» нужно было выправить, — добродушно ответил Веревкин и прибавил каким-то смущенным тоном: — А я вот что скажу вам, голубчик… Сегодня я
лез из кожи больше для себя, чем для «Моисея».