Неточные совпадения
Прошло мучительных десять минут, а Родион Антоныч все не приходил. Раиса Павловна лежала в своем кресле с полузакрытыми глазами, в сотый
раз перебирая несколько фраз,
которые лезли ей в голову: «Генерал Блинов честный человек… С ним едет одна особа,
которая пользуется безграничным влиянием на генерала; она, кажется, настроена против вас, а в особенности против Сахарова. Осторожность и осторожность…»
Кораллы,
которые Раиса Павловна утром предлагала Луше, еще
раз подняли в ней всю желчь; молодая гордость заколотила у нее в душе.
Началось с того, что Прозоров для первого
раза «разошелся» с университетским начальством из-за самого ничтожного повода: он за глаза сострил над профессором, под руководством
которого работал.
От такой неожиданности Прозоров сначала опешил, а потом решился идти напролом, то есть взять магистра с бою, по рецепту Тамерлана,
который учился своим военным успехам у «мравия», сорок
раз втаскивавшего зерно в гору и сорок
раз свалившегося с ним, но все-таки втащившего его в сорок первый.
Ребенок искал матери и с детской наивностью несколько
раз ласкался к единственной женщине,
которая напоминала ему мать.
Старичок сановник, сладко закрывая глаза, несколько
раз рассказывал себе пикантный анекдот,
которым его угостила Раиса Павловна; археолог бережно завертывал в бумагу каменный топор,
который Раиса Павловна пожертвовала ему из своей коллекции; миллионер испытывал зуд во всем теле от комплиментов Раисы Павловны; сильное чиновное лицо долго нюхало воздух, насквозь прокуренный Раисой Павловной самым великосветским фимиамом.
Но теперь ей было не до того: ее беспокоило поведение Вершинина и m-me Майзель,
которые несколько
раз обменялись многозначительными взглядами, когда разговор зашел на тему об ожидаемом приезде Лаптева на заводы.
Первой догадалась, что сделать, Аннннька: она торопливо надела шляпу и отправилась в сад, в ту аллею,
которая проходила как
раз под окнами занятого Братковским флигелька.
По человеческой логике казалось бы, что такие слишком опытные молодые люди не должны бы были пользоваться особенными симпатиями тепличных институтских созданий, но выходит как
раз наоборот: именно на стороне этой золотой молодежи и сосредоточивались все симпатии восторженной и невинной юности, для
которой запретный плод имел неотразимо притягательную силу.
— Ах, Демид Львович… В этом-то и шик! Мясо совсем черное делается и такой букет… Точно так же с кабанами. Убьешь кабана, не тащить же его с собой: вырежешь язык, а остальное бросишь. Зато какой язык… Мне случалось в день убивать по дюжине кабанов. Меня даже там прозвали «грозой кабанов». Спросите у кого угодно из старых кавказцев.
Раз на охоте с графом Воронцовым я одним выстрелом положил двух матерых кабанов,
которыми целую роту солдат кормили две недели.
Вершинин настолько освоился с «большим двором», что
раза два очень ядовито оборвал завравшегося Перекрестова,
которого невзлюбил с первого
раза, как соперника по застольному краснобайству.
Между строк скоро выработалось то молчаливое соглашение, при помощи
которого определяются взаимные отношения людей, видевших друг друга в первый
раз.
На первый
раз трудно было что-нибудь разглядеть в окружавшей темноте, из
которой постепенно выделялись остовы катальных машин, обжимочный молот в одном углу, темные стены и высокая железная крыша с просвечивавшими отверстийми, в
которые весело глядело летнее голубое небо и косыми пыльными полосами врывались солнечные лучи.
Некоторые из представителей этой фамилии не только не бывали в России ни
разу, но даже не умели говорить по-русски; единственным основанием фигурировать в качестве «русских принцев» были те крепостные рубли,
которые текли с Урала на веселую далекую заграницу неиссякаемой широкой волной.
Дельцы окинули друг друга с ног до головы проницательными взглядами, как люди,
которые видятся в первый
раз и немного не доверяют друг другу. Нина Леонтьевна держала в руках серебряную цепочку, на
которой прыгала обезьяна Коко — ее любимец.
Только
раз чуть-чуть не перехитрили Родиона Антоныча, именно, лист такой бумаги подняли на длинной палке к самому балкону, и, по всей вероятности, Лаптев принял бы это прошение, если бы лихой оренбургский казак вовремя не окрестил нагайкой рук,
которые держали шест с прошением.
Генерал, чтобы успокоить мужичков, записал в памятную книжку фамилию секретаря Платона Васильича и еще
раз пообещал разобрать дело по-божески, а потом представить его на усмотрение самому барину,
который не обидит мужичков, и т. д.
Появление Лаптева на балу, где собралось публики до двухсот человек, вызвало подавленную тишину,
которая охватила все залы
разом.
Ужин прошел весело. Сарматов и Летучий наперерыв рассказывали самые смешные истории. Евгений Константиныч улыбался и сам рассказал два анекдота; он не спускал глаз с Луши,
которая несколько
раз загоралась горячим румянцем под этим пристальным взглядом. M-r Чарльз прислуживал дамам с неизмеримым достоинством, как умеют служить только слуги хорошей английской школы. Перед дамами стояли на столе свежие букеты.
Раздувая грудь, как турман, он в последний
раз делал внушения доктору,
который теперь должен действовать во имя заводов и пятидесятитысячного заводского населения.
По необъяснимому психологическому процессу результаты такой критики получались как
раз обратные: набоб мог назвать сотни имен блестящих красавиц,
которые затмевали сиянием своей красоты Прозорову, но все эти красавицы теряли в глазах набоба всякую цену, потому что всех их можно было купить, даже такую упрямую красавицу, как Братковская,
которая своим упрямством просто поднимала себе цену — и только.
Раз утром он возвращался по саду из купальни и на одном повороте лицом к лицу столкнулся с Лушей,
которая, очевидно, бесцельно бродила по саду, как это иногда любила делать, когда в саду никого нельзя было встретить.
Прозоров чувствовал, что кругом него творится что-то не так, как следует, но у него не хватило силы воли покончить
разом эту глупую комедию, потому что ему нравилась занятая им роль bel-esprit [Остроумного человека (фр.).] и те победы,
которые он одерживал над Ниной Леонтьевной.
В случае какого-нибудь затруднения стоило только сказать: «Евгений Константиныч, это тот самый Вершинин, у
которого вы ели уху из харюзов…» Набоб вообще не отличался особенно твердой памятью и скоро забывал даже самые остроумные анекдоты, но относительно еды обладал счастливой способностью никогда не забывать
раз понравившегося кушанья.
— Я… Человек,
которого вы не ждете, но
который из-за удовольствия видеть вас десять
раз мог сломать себе шею.
— Это очень скучная тема, и чтобы не повторять одно и то же десять
раз, скажу вам, что я такая же обыкновенная девушка, как и тысячи других,
которым вы повторяли сейчас сказанную вами фразу.
— Но это не мешает мне чувствовать то, что я говорю, чувствовать с того момента, когда я в первый
раз увидал вас. Я боюсь назвать то чувство,
которое…
Раз, довольно рано утром, когда Платон Васильич вышел пройтись по саду, на одном повороте аллеи он встретился с Прейном и Лушей,
которые шли рядом. Заметив его, Прейн отодвинулся от своей спутницы и выругался по-английски, назвав Горемыкина филином.
— Да, все это так… я не сомневаюсь. Но чем ты мне заплатишь вот за эту гнилую жизнь, какой я жила в этой яме до сих пор? Меня всегда будут мучить эти позорнейшие воспоминания о пережитых унижениях и нашей бедности. Ах, если бы ты только мог приблизительно представить себе, что я чувствую! Ничего нет и не может быть хуже бедности,
которая сама есть величайший порок и источник всех других пороков. И этой бедностью я обязана была Раисе Павловне! Пусть же она хоть
раз в жизни испытает прелести нищеты!
Что так старательно развивалось и подготовлялось Раисой Павловной в течение нескольких лет, Прейном было кончено
разом: одним ударом Луша потеряла чувство действительности и жила в каком-то сказочном мире, к
которому обыденные понятия и мерки были совершенно неприложимы, а прошлое являлось каким-то жалким, нищенским отребьем,
которое Луша сменяла на новое, роскошное платье.
Завязались прения, причем Родиону Антонычу приходилось отъедаться
разом от троих. Особенно доставалось бедному Ришелье от Вершинина,
который умел диспутировать с апломбом и находчивостью. Эта неравная борьба продолжалась битых часа полтора, пока стороны не пришли в окончательный азарт и открыли уже настоящую перепалку.
Особенно доставалось Наташе Шестеркиной и Канунниковой,
которые не
раз плакали от выходок Сарматова и все-таки продолжали приносить непосильные жертвы на алтарь искусства.
Конечно, он стар и некрасив, но все-таки во сто
раз лучше тех молодых и красивых,
которых встречала Луша до настоящего времени, не говоря уже об Яшке Кормилицыне.
Луша слушала эту плохо вязавшуюся тираду с скучающим видом человека,
который знает вперед все от слова до слова. Несколько
раз она нетерпеливо откидывала свою красивую голову на спинку дивана и поправляла волосы, собранные на затылке широким узлом; дешевенькое ситцевое платье красивыми складками ложилось около ног, открывая широким вырезом белую шею с круглой ямочкой в том месте, где срастались ключицы.
Растроганная и умиленная неожиданным успехом, Раиса Павловна на мгновение даже сделалась красивой женщиной, всего на одно мгновение лицо покрылось румянцем, глаза блестели, в движениях сказалось кокетство женщины, привыкшей быть красивой. Но эта красота была похожа на тот солнечный луч,
который в серый осенний день на мгновение прокрадывается из-за бесконечных туч, чтобы в последний
раз поцеловать холоднеющую землю.
Обед имел быть устроен в парадной половине господского дома, в
которой останавливался Евгений Константиныч. Кухня набоба оставалась еще в Кукарском заводе, и поэтому обед предполагался на славу. Тетюев несколько
раз съездил к Нине Леонтьевне с повинной, но она сделала вид, что не только не огорчена его поведением, но вполне его одобряет, потому что интересы русской горной промышленности должны стоять выше всяких личных счетов.