Неточные совпадения
Раиса Павловна, как жена главного управляющего Кукарских заводов,
пережила и
переживает все случайности своего высокого положения и поэтому умеет ценить всякую сильную руку, которая помогает ей сохранить за
собой выдающуюся позицию.
Самолюбивая до крайности, она готова была возненавидеть свою фаворитку, если бы это было в ее воле: Раиса Павловна, не обманывая
себя, со страхом видела, как она в Луше жаждет долюбить то, что потеряла когда-то в ее отце, как
переживает с ней свою вторую весну.
Знала ли Раиса Павловна, что проделывал набоб и отчасти Прейн? Луша бывала у ней по-прежнему и была уверена, что Раиса Павловна все знает, и поэтому не считала нужным распространяться на эту тему. По удвоенной нежности Раисы Павловны она чувствовала на
себе то, что
переживала эта странная женщина, и начала ее ненавидеть скрытой и злой ненавистью.
— Нет, уж позвольте, Альфред Иосифович… Я всегда жила больше в области фантазии, а теперь в особенности. Благодаря Раисе Павловне я знаю слишком много для моего возраста и поэтому не обманываю
себя относительно будущего, а хочу только все видеть, все испытать, все
пережить, но в большом размере, а не на гроши и копейки. Разве стоит жить так, как живут все другие?
Когда-то сильная любовь отца и матери вторично
переживала себя в них — но уже лишенная материальности, ставшая лишь отзвуком отдаленным, прекрасным и чистым.
Если субъект, погибая, усвояет себе это сознание правдивости своего страдания и того, что дело его не погибает, а очищается и торжествует его погибелью, то примирение полно, и сам субъект просветленным образом
переживает себя в своем очищающемся и торжествующем деле.
Личность
переживает себя, как трансцендентное, чуждое миру, и переживает бездну, отделяющую её от высшего мира, от иного мира, который должен ей быть родным.
Но трагическая проблема смерти есть проблема личности, а не рода, и она переживается со всей остротой, когда личность
переживает себя и сознает себя подлинным бытием и носителем жизни.
Неточные совпадения
Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в
себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он
пережил от шестнадцати до семнадцати лет.
― Ты спрашивал, когда? Скоро. И я не
переживу этого. Не перебивай! ― И она заторопилась говорить. ― Я знаю это, и знаю верно. Я умру, и очень рада, что умру и избавлю
себя и вас.
— В свете это ад! — мрачно нахмурившись, быстро проговорил он. — Нельзя представить
себе моральных мучений хуже тех, которые она
пережила в Петербурге в две недели… и я прошу вас верить этому.
— Да. И Алина. Все. Ужасные вещи рассказывал Константин о своей матери. И о
себе, маленьком. Так странно было: каждый вспоминал о
себе, точно о чужом. Сколько ненужного
переживают люди!
Бывали минуты, когда Клим Самгин рассматривал
себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он
пережил, сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.