Неточные совпадения
Платон Васильич несколько раз пробовал было просунуть голову
в растворенные половинки дверей, но каждый раз уходил обратно: его точно отбрасывало электрическим током, когда Раиса Павловна поднимала на него глаза. Эта немая сцена была красноречивее слов, и Платон Васильич уснул
в своем кабинете, чтобы утром
вести Евгения Константиныча по фабрикам, на медный рудник и по всем другим заводским мытарствам.
Ноздрев
повел их в свой кабинет, в котором, впрочем, не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья — одно в триста, а другое в восемьсот рублей.
На пороге гостиной уже ожидал меня г. Ратч, одетый в пестрый бухарский шлафрок, и, поманив меня к себе рукою,
повел меня в свой кабинет, я чуть было не сказал, в свою нору.
Окончив обед, князь
повел его в свой кабинет, взял фуражку, затем спустился с ним вниз, зашел к нему посмотреть как он устроился, и дать ему возможность взять шляпу. Заметив неприбранную на полу веревку, распушил находившегося тут Петра, при чем ударил его для вразумления арапником.
Неточные совпадения
Подъезжая к Петербургу, Алексей Александрович не только вполне остановился на этом решении, но и составил
в своей голове письмо, которое он напишет жене. Войдя
в швейцарскую, Алексей Александрович взглянул на письма и бумаги, принесенные из министерства, и
велел внести за собой
в кабинет.
Она
велела сказать мужу, что приехала, прошла
в свой кабинет и занялась разбором
своих вещей, ожидая, что он придет к ней.
На другой день я рано поутру
велел заложить
свою коляску, но он не хотел меня отпустить без завтрака на английский манер и
повел к себе
в кабинет.
Вы сердитесь и не можете говорить спокойно, так мы поговорим одни, с Павлом Константинычем, а вы, Марья Алексевна, пришлите Федю или Матрену позвать нас, когда успокоитесь», и, говоря это, уже
вел Павла Константиныча из зала
в его
кабинет, а говорил так громко, что перекричать его не было возможности, а потому и пришлось остановиться
в своей речи.
Варвара Павловна
повела свою атаку весьма искусно; не выдаваясь вперед, по-видимому вся погруженная
в блаженство медовых месяцев,
в деревенскую тихую жизнь,
в музыку и чтение, она понемногу довела Глафиру до того, что та
в одно утро вбежала, как бешеная,
в кабинет Лаврецкого и, швырнув связку ключей на стол, объявила, что не
в силах больше заниматься хозяйством и не хочет оставаться
в деревне.