Неточные совпадения
Кишкин ударил себя кулаком
в грудь, и мелкие старческие слезинки покатились у него по
лицу. Это было так неожиданно, что Зыков как-то смущенно пробормотал...
Собственно, ответственными
лицами в семье являлись Устинья Марковна и старший сын Яков. Еще поднимаясь по лесенке на крыльцо, Зыков обыкновенно спрашивал...
В окне проваленной избушки мелькнуло испитое
лицо Татьяны, а затем показались ребячьи головы.
Ворота у Кожиных всегда были, по раскольничьему обычаю, на запоре, и гостям пришлось стучаться
в окно. Показалось строгое старушечье
лицо.
Она всхлипнула и закрыла
лицо руками.
В коридоре за дверью слышалось осторожное шушуканье, а потом показался сам Акинфий Назарыч, плотный и красивый молодец, одетый по-городски
в суконный пиджак и брюки навыпуск.
Утром на другой день Карачунский послал
в Тайболу за Кожиным и запиской просил его приехать по важному делу вместе с женой. Кожин поставлял одно время на золотопромывальную фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое утро принимал холодную ванну, подстригал бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно изучал свое розовое
лицо в зеркале.
Большую сенсацию произвело появление
в кабаке известного городского скупщика краденого золота Ястребова. Это был высокий, плечистый и осанистый мужчина со свирепым
лицом. Густые брови у него совсем срослись, а ястребиные глаза засели глубоко
в орбитах, как у настоящего хищника. Окладистая с проседью борода придавала ему степенный купеческий вид. Одет он был
в енотовую шубу и бобровую шапку.
Эти слова точно пошатнули Кожина. Он сел на лавку, закрыл
лицо руками и заплакал. Петр Васильич крякнул, баушка Лукерья стояла
в уголке, опустив глаза. Феня вся побелела, но не сделала шагу.
В избе раздавались только глухие рыдания Кожина. Еще бы одно мгновение — и она бросилась бы к нему, но Кожин
в этот момент поднялся с лавки, выпрямился и проговорил...
Поднимаясь по лесенке на крыльцо, он
лицом к
лицу столкнулся с дочерью Феней, которая с тарелкой
в руках летела
в погреб за огурцами.
Такое поведение лакея Ганьки возмутило Мыльникова, и он без лишних слов вступил с холуйским отродьем врукопашную. На крик Ганьки
в дверях гостиной мелькнуло испуганное
лицо Фени, а потом показался сам Карачунский.
Родион Потапыч подошел к паровым котлам, присел у топки, и вырвавшееся яркое пламя осветило на сердитом старческом
лице какую-то детскую улыбку, которая легкой тенью мелькнула на губах, искоркой вспыхнула
в глазах и сейчас же схоронилась
в глубоких морщинах старческого
лица.
Кожин не замечал, как крупные слезы катились у него по
лицу, а Марья смотрела на него, не смея дохнуть. Ничего подобного она еще не видала, и это сильное мужское горе, такое хорошее и чистое, поразило ее. Вот так бы сама бросилась к нему на шею, обняла, приголубила, заговорила жалкими бабьими словами, вместе поплакала… Но
в этот момент вошел
в избу Петр Васильич, слегка пошатывавшийся на ногах… Он подозрительно окинул своим единственным оком гостя и сестрицу, а потом забормотал...
Главным действующим
лицом в образовании ее, конечно, являлась река Мутяшка, которая раньше подбивалась здесь к самому берегу и наносила золотоносный песок, а потом, размыв берег, ушла, оставив громадную заводь, постепенно превратившуюся
в болото.
Действительно, Мыльников сейчас же отправился
в Тайболу. Кстати, его подвез знакомый старатель, ехавший
в город. Ворота у кожинского дома были на запоре, как всегда. Тарас «помолитвовался» под окошком.
В окне мелькнуло чье-то
лицо и сейчас же скрылось.
— Оставь, мамынька… — сухо заметил Кожин, а потом у него дрогнуло
лицо, и он снопом повалился матери
в ноги. — Родимая, прости!
Как теперь, видел Родион Потапыч своего старого начальника, когда он приехал за три дня и с улыбочкой сказал: «Ну, дедушка, мне три дня осталось жить — торопись!»
В последний роковой день он приехал такой свежий, розовый и уже ничего не спросил, а глазами прочитал свой ответ на
лице старого штейгера.
А Марья уже завидела гостя, и ее улыбающееся
лицо мелькает
в окне.
Марья плохо помнила, как ушел Матюшка. У нее сладко кружилась голова, дрожали ноги, опускались руки… Хотела плакать и смеяться, а тут еще свой бабий страх. Вот сейчас она честная мужняя жена, а выйдет
в лес — и пропала… Вспомнив про объятия Матюшки, она сердито отплюнулась. Вот охальник! Потом Марья вдруг расплакалась. Присела к окну, облокотилась и залилась рекой. Семеныч, завернувший вечерком напиться чаю, нашел жену с заплаканным
лицом.
В восемьдесят лет у Родиона Потапыча сохранились все зубы до одного, и он теперь искренне удивлялся, как это могло случиться, что вышибло «диомидом» сразу четыре зуба. На
лице не было ни одной царапины. Другого разнесло бы
в крохи, а старик поплатился только передними зубами. «Все на счастливого», как говорили рабочие.
— Сватайте Наташку: она лицом-то вся
в Феню. Я ее к себе на Богоданку увезу погостить…
— Дня-то тебе не стало? — удивился Родион Потапыч, разглядывая чье-то молодое
лицо с окладистой русой бородкой. — Ступай
в двери.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону, с
лицом, принимающим ироническое выражение).
В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся
в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем
лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Лука стоял, помалчивал, // Боялся, не наклали бы // Товарищи
в бока. // Оно быть так и сталося, // Да к счастию крестьянина // Дорога позагнулася — //
Лицо попово строгое // Явилось на бугре…
Боже мой!..» // Помещик закручинился, // Упал
лицом в подушечку, // Потом привстал, поправился: // «Эй, Прошка!» — закричал.
Вгляделся барин
в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у глаз, у рта // Излучины, как трещины // На высохшей земле; // И сам на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное
лицо, // Рука — кора древесная, // А волосы — песок.