Неточные совпадения
Кишкин ударил
себя кулаком в грудь, и мелкие старческие слезинки покатились у него
по лицу. Это было так неожиданно, что Зыков как-то смущенно пробормотал...
Это от каждого золотника
по два рубля сорок копеек за здорово живешь в карман к
себе клали.
— А диомид… Я его
по зимам на
себе ношу, потому как холоду этот самый диомид не любит.
— Дураки вы все, вот что… Небось, прижали хвосты, а я вот нисколько не боюсь родителя… На волос не боюсь и все приму на
себя. И Федосьино дело тоже надо рассудить: один жених не жених, другой жених не жених, — ну и не стерпела девка.
По человечеству надо рассудить… Вон Марья из-за родителя в перестарки попала, а Феня это и обмозговала: живой человек о живом и думает. Так прямо и объясню родителю… Мне что, я его вот на эстолько не боюсь!..
Антон Лазарич прозвал Марфу Тимофеевну «сахарницей» и на третий же день потребовал ее к
себе «
по секретному делу».
Она ходила босая
по снегу, пила «дорогую траву», морила
себя голодом, но ничего не помогало.
Целую ночь не спал старый ябедник и все ходил
по комнате, разговаривая вслух и хихикая так, что вдова-хозяйка решила про
себя, что жилец свихнулся.
Варнаки с Фотьянки и балчуговцы из Нагорной чувствовали
себя настоящими хозяевами приискового дела, на котором родились и выросли; рядом с ними строгали и швали из Низов являлись жалкими отбросами, потому что лопаты и кайла в руки не умели взять по-настоящему, да и земляная тяжелая работа была им не под силу.
Сейчас следователь, напримерно, ко мне: «Вы Тарас Мыльников?» — «Точно так, ваше высокородие…» — «Можете
себя оправдать
по делу отставного канцелярского служителя Андрона Кишкина?» — «Точно так-с…» — «А где Кишкин?» Тут уж я совсем испугался и брякнул: «Не могу знать, ваше высокородие…
— Ваше высокоблагородие, ничего я в этих делах не знаю… — заговорил Родион Потапыч и даже ударил
себя в грудь. —
По злобе обнесен вот этим самым Кишкиным… Мое дело маленькое, ваше высокоблагородие. Всю жисть в лесу прожил на промыслах, а что они там в конторе делали — я не известен. Да и давно это было… Ежели бы и знал, так запамятовал.
У Мыльникова сложился в голове набор любимых слов, которые он пускал в оборот кстати и некстати: «конпания», «руководствовать», «модель» и т. д. Он любил поговорить по-хорошему с хорошим человеком и обижался всякой невежливостью вроде той, какую позволила
себе любезная сестрица Анна Родионовна. Зачем же было плевать прямо в морду? Это уж даже совсем не модель, особенно в хорошей конпании…
Действительно, трудно представить
себе что-нибудь лучше такого ельника зимой, когда он стоит
по колена в снегу, точно очарованный.
Для чего Кишкин скрыл свое открытие и выплеснул пробу в шурф, в первую минуту он не давал отчета и самому
себе, а действовал
по инстинкту самосохранения, точно кто-то мог отнять у него добычу из рук.
И Кишкин, и баушка Лукерья, и Матюшка, и Петр Васильич знали только про
себя, а между тем загалдела вся Фотьянка, как один человек, точно пчелиный улей,
по которому ударили палкой.
По крайней мере Карачунский в этом смысле ни на минуту не обманывал
себя с первого момента, как получил повестку от следователя.
Вот о чем задумывался он, проводя ночи на Рублихе. Тысячу раз мысль проходила
по одной и той же дороге, без конца повторяя те же подробности и производя гнетущее настроение. Если бы открыть на Рублихе хорошую жилу, то тогда можно было бы оправдать
себя в глазах компании и уйти из дела с честью: это было для него единственным спасением.
В другой раз Ястребов привез с
собой самого Илью Федотыча, ездившего
по промыслам для собственного развлечения.
— Ах, Матюшка, разве мы чужие?.. — ответил Петр Васильич и даже ударил
себя в грудь кулаком. — А я-то вас разыскивал
по всем промыслам…
— Вот, Оксинька, какие дела на белом свете делаются, — заключил свои рассказы Петр Васильич, хлопая молодайку
по плечу. — А ежели разобрать, так ты поумнее других протчих народов
себя оказала… И ловкую штуку уколола!.. Ха-ха!.. У дедушки, у Родиона Потапыча, жилку прятала?.. У родителя стянешь да к дедушке?.. Никто и не подумает… Верно!.. Уж так-то ловко… Родитель-то и сейчас волосы на
себе рвет. Ну, да ему все равно не пошла бы впрок и твоя жилка. Все
по кабакам бы растащил…
На Сиротке была выстроена новая изба на новом месте, где были поставлены новые работы. Артель точно ожила. Это была своя настоящая работа — сами большие, сами маленькие. Пока содержание золота было невелико, но все-таки лучше, чем
по чужим приискам шляться. Ганька вел приисковую книгу и сразу накинул на
себя важность. Матюшка уже два раза уходил на Фотьянку для тайных переговоров с Петром Васильичем, который,
по обыкновению, что-то «выкомуривал» и финтил.
Уношу с
собой сознание, что сознательно никому не сделал зла, а если и делал ошибки, то
по присущей всякому человеку слабости.
Действительно, Петр Васильич незадолго до катастрофы с Ястребовым купил
себе жилетку и щеголял в ней
по всей Фотьянке, не обращая внимания на насмешки. Он сразу понял угрозу старичков и весь побелел от стыда и страха.
Петрунька чувствовал
себя очень скверно и целые дни прятался от сердитой баушки, как пойманный зверек. Он только и ждал того времени, когда Наташка укладывала его спать с
собой. Наташка целый день летала
по всему дому стрелой, так что ног под
собой не слышала, а тут находила и ласковые слова, и сказку, и какие-то бабьи наговоры, только бы Петрунька не скучал.
Захватив с
собой топор, Родион Потапыч спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей
по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку на Фотьянку, чтобы там передать его в руки правосудия.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки
по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки
по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом
себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
Как взбежишь
по лестнице к
себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже.
Жандарм. Приехавший
по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к
себе. Он остановился в гостинице.