Неточные совпадения
— Нет…
Я про одного человека, который не
знает, куда ему с деньгами деваться, а пришел старый приятель, попросил денег на дело, так нет. Ведь не дал… А школьниками вместе учились, на одной парте сидели. А дельце-то какое: повернее в десять раз, чем жилка у Тараса. Одним словом, богачество… Уж
я это самое дело вот как
знаю, потому как еще за казной набил руку на промыслах. Сотню тысяч можно зашибить, ежели с умом…
Неточные совпадения
— Потому что Алексей,
я говорю
про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы
мне.
Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он
сам не
знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте
мне поскорей воды! Ах,
это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну,
я согласна,
это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
—
Я помню
про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но
я сама не
знаю, чем
я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве
это возможно? Скажите же, разве
это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой муж, отец моих детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих детей…
— Ну,
про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот у
меня зятек, Степан Аркадьич, вы его
знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то,
я не помню. Только делать там нечего — что ж, Долли,
это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что
самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
Она пишет детскую книгу и никому не говорит
про это, но
мне читала, и
я давал рукопись Воркуеву…
знаешь,
этот издатель… и
сам он писатель, кажется.
Раскольников сел, дрожь его проходила, и жар выступал во всем теле. В глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он не верил ни единому его слову, хотя ощущал какую-то странную наклонность поверить. Неожиданные слова Порфирия о квартире совершенно его поразили. «Как же
это, он, стало быть,
знает про квартиру-то? — подумалось ему вдруг, — и
сам же
мне и рассказывает!»