— Об этом мы еще поговорим после, Сергей Александрыч, а теперь я должен вас оставить… У меня дело
в суде, — проговорил Веревкин, вынимая золотые часы. — Через час я должен сказать речь в защиту одного субъекта, который убил троих. Извините, как-нибудь в другой раз… Да вот что: как-нибудь на днях загляните в мою конуру, там и покалякаем. Эй, Виктор, вставай, братику!
Неточные совпадения
Кое-как, с грехом пополам, выучился он грамоте и
в самой зеленой юности поступил
в уездный
суд, где годам к тридцати добился пятнадцати рублей жалованья.
А между тем Виктор Николаич продолжал получать свои триста рублей
в год, хотя служил уже не
в уездном
суде, а топографом при узловской межевой канцелярии.
Во всяком случае, эта ловкая комбинация дала Сашке целый миллион, но
в скором времени вся история раскрылась, и Сашка попал под
суд, под которым и находился лет пятнадцать.
Что касается двух других наследников, то Стеша, когда Сашка пошел под
суд, увезла их с собой
в Москву, где и занялась сама их воспитанием.
Nicolas подхватил Привалова под руку и потащил через ряд комнат к буфету, где за маленькими столиками с зеленью — тоже затея Альфонса Богданыча, — как
в загородном ресторане, собралась самая солидная публика: председатель окружного
суда, высокий старик с сердитым лицом и щетинистыми бакенбардами, два члена
суда, один тонкий и длинный, другой толстый и приземистый; прокурор Кобяко с длинными казацкими усами и с глазами навыкате; маленький вечно пьяненький горный инженер; директор банка, женатый на сестре Агриппины Филипьевны; несколько золотопромышленников из крупных, молодцеватый старик полицеймейстер с военной выправкой и седыми усами, городской голова из расторговавшихся ярославцев и т. д.
Пожалуй, председатель
суда недурной человек, только
в нем живого места нет: он, должно полагать, даже потеет статьями закона…
— Интересно, что сегодня будет у Ивана Яковлича с Ломтевым, — каждый раз говорил партнер Привалова, член окружного
суда, известный
в клубе под кличкой Фемиды. — Кто кого утопит… Нашла коса на камень…
Дело Виктора Васильича по убийству артистки Колпаковой должно было разбираться
в летнюю сессию узловского окружного
суда.
Дело Виктора Васильича приближалось к развязке; оно было назначено
в майскую сессию. Веревкин употребил все, что от него зависело, чтобы обставить дело настоящим образом.
В день
суда, когда Веревкин повез Виктора Васильича на скамью подсудимых, Марья Степановна горько заплакала, несколько раз благословляла своего блудного сына и даже перекрестила самого Николая Иваныча.
Помощник градоначальника, видя, что недоимки накопляются, пьянство развивается, правда
в судах упраздняется, а резолюции не утверждаются, обратился к содействию штаб-офицера.
— Я видел, видел! — кричал и подтверждал Лебезятников, — и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять
в суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел!
На Щуку подан
в суд донос, // Что от неё житья в пруде не стало; // Улик представлен целый воз, // И виноватую, как надлежало, // На суд в большой лохани принесли.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен.
В самом деле, кто зайдет
в уездный
суд? А если и заглянет
в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну
в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что
в ней правда и что неправда.
Аммос Федорович (дрожа всем телом).Никак нет-с. (
В сторону.)О боже, вот уж я и под
судом! и тележку подвезли схватить меня!
По
суду // Продать решили мельницу: // Пришел Ермило с прочими //
В палату на торги.
Барин
в овраге всю ночь пролежал, // Стонами птиц и волков отгоняя, // Утром охотник его увидал. // Барин вернулся домой, причитая: // — Грешен я, грешен! Казните меня! — // Будешь ты, барин, холопа примерного, // Якова верного, // Помнить до
судного дня!
В одной из приволжских губерний градоначальник был роста трех аршин с вершком, и что же? — прибыл
в тот город малого роста ревизор, вознегодовал, повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного человека предали
суду.