— А я?.. — Я задыхаюсь в обществе этих Веревкиных, Бахаревых и Половодовых, — в свою очередь откровенничала Хина. — Разве наши
дамы могут что-нибудь понимать, кроме своих тряпок?..
Неточные совпадения
Отношения его к зятю были немного странные: во-первых, он ничего не
дал за дочерью, кроме дома и богатого приданого; во-вторых, он не выносил присутствия зятя, над которым смеялся в глаза и за глаза,
может быть, слишком жестоко.
— Как тертый калач
могу вам
дать один золотой совет: никогда не обращайте внимания на то, что говорят здесь про людей за спиной.
Оно и понятно: мы, мужчины,
можем хоть в карты резаться, а
дамам что остается?
В заключение он не
мог не почувствовать, что находится в самых недрах узловского beau monde'a и что Агриппина Филипьевна —
дама с необыкновенно изящными аристократическими манерами.
Дальше Половодов задумался о
дамах узловского полусвета, но здесь на каждом шагу просто была мерзость, и решительно ни на что нельзя было рассчитывать. Разве одна Катя Колпакова
может иметь еще временный успех, но и это сомнительный вопрос. Есть в Узле одна вдова, докторша, шустрая бабенка, только и с ней каши не сваришь.
— А ведь я чего не надумалась здесь про тебя, — продолжала Марья Степановна, усаживая гостя на низенький диванчик из карельской березы, — и болен-то ты, и на нас-то на всех рассердился, и бог знает какие пустяки в голову лезут. А потом и не стерпела:
дай пошлю Витю, ну, и послала,
может, помешала тебе?
Почтенная
дама не
могла вынести даже одной мысли, что эта Хина, кажется, мечтает устраивать у себя такие же soirees, как она, Агриппина Филипьевна.
— Это, голубчик, исключительная натура, совершенно исключительная, — говорил Бахарев про Лоскутова, — не от мира сего человек… Вот я его сколько лет знаю и все-таки хорошенько не
могу понять, что это за человек. Только чувствуешь, что крупная величина перед тобой. Всякая сила
дает себя чувствовать.
Мазурка продолжалась около часа; пары утомились,
дамы выделывали па с утомленными лицами и тяжело переводили дух. Только одни поляки не чувствовали никакой усталости, а танцевали еще с большим воодушевлением. Привалов в числе другой нетанцующей публики тоже любовался этим бешеным танцем и даже пожалел, что сам не
может принять участия в нем.
Почему ей не хотелось ехать в Гарчики — Надежда Васильевна сама не
могла дать себе обстоятельного ответа, а просто у нее, как говорится, не лежала душа к мельнице.
— Кергель сказывал, что меня непременно определят в сестры милосердия; ну, я покажу, как русская
дама может быть стойка и храбра, — заключила она и молодцевато махнула головою.
И вот во время уже проповеди подкатила к собору одна дама на легковых извозчичьих дрожках прежнего фасона, то есть на которых
дамы могли сидеть только сбоку, придерживаясь за кушак извозчика и колыхаясь от толчков экипажа, как полевая былинка от ветра. Эти ваньки в нашем городе до сих пор еще разъезжают. Остановясь у угла собора, — ибо у врат стояло множество экипажей и даже жандармы, — дама соскочила с дрожек и подала ваньке четыре копейки серебром.
— Что же смотреть! доктор я, что ли? совет, что ли,
дать могу? Да и не знаю я, никаких я ваших дел не знаю! Знаю, что в доме больная есть, а чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал! Вот за батюшкой послать, коли больная трудна — это я присоветовать могу! Пошлете за батюшкой, вместе помолитесь, лампадочки у образов засветите… а после мы с батюшкой чайку попьем!
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не
можете ли вы мне
дать триста рублей взаймы?
Хлестаков. Вот со мной престранный случай: в дороге совсем издержался. Не
можете ли вы мне
дать триста рублей взаймы?
Анна Андреевна. Ну,
может быть, один какой-нибудь раз, да и то так уж, лишь бы только. «А, — говорит себе, —
дай уж посмотрю на нее!»
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «
Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не
могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня в висок! // «Ну, благо ты приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
Софья. Всех и вообразить не
можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и
дале не пойдет.