Неточные совпадения
— Ах, господи…
что же это такое?..
Да Виктор Николаич… Ах, господи!.. — причитала Заплатина, бестолково бросаясь из угла в угол.
—
Да о
чем же горевать, Хиония Алексеевна? — спрашивала Верочка, звонко целуя гостью. Верочка ничего не умела делать тихо и «всех лизала», как отзывалась об ее поцелуях Надежда Васильевна.
—
Да,
да, позови ее, — согласилась Марья Степановна. — Как
же это?.. У нас и к обеду ничего нет сегодня. Ах, господи! Вы сказали,
что ночью приехал, я и думала,
что он завтра к нам приедет… У Нади и платья нового, кажется, нет. Портнихе заказано,
да и лежит там…
— Конечно, только пока… — подтверждала Хиония Алексеевна. — Ведь не будет
же в самом деле Привалов жить в моей лачуге… Вы знаете, Марья Степановна, как я предана вам, и если хлопочу, то не для своей пользы, а для Nadine. Это такая девушка, такая… Вы не знаете ей цены, Марья Степановна!
Да… Притом, знаете, за Приваловым все будут ухаживать, будут его ловить… Возьмите Зосю Ляховскую, Анну Павловну, Лизу Веревкину — ведь все невесты!.. Конечно, всем им далеко до Nadine, но ведь
чем враг не шутит.
— Знаю,
что тяжело тебе к ним идти, — пожалела Марья Степановна, —
да что уж будешь делать. Вот и отец то
же говорит.
— Ах ты, господи!
Да кто
же ты, перестарок,
что ли, какой?
— Тут все мое богатство… Все мои права, — с уверенной улыбкой повторил несколько раз старик, дрожавшими руками развязывая розовую ленточку. — У меня все отняли… ограбили… Но права остались, и я получу все обратно…
Да. Это верно… Вы только посмотрите на бумаги… ясно, как день. Конечно, я очень давно жду, но
что же делать.
— И отлично; значит, к заводскому делу хочешь приучать себя?
Что же, хозяйский глаз
да в таком деле — первее всего.
—
Что же, ты, значит, хочешь возвратить землю башкирам?
Да ведь они ее все равно продали бы другому, если бы пращур-то не взял… Ты об этом подумал? А теперь только отдай им землю, так завтра
же ее не будет… Нет, Сергей Александрыч, ты этого никогда не сделаешь…
—
Да, благодаря сестре Гертруде получает ни за
что тысяч пять, —
что же делать? Идиот!.. Наберет с собой моих мальчишек и целые дни удит с ними рыбу.
— Конечно, он вам зять, — говорила Хиония Алексеевна, откидывая голову назад, — но я всегда скажу про него: Александр Павлыч — гордец…
Да,
да. Лучше не защищайте его, Агриппина Филипьевна. Я знаю,
что он и к вам относится немного критически… Да-с.
Что он директор банка и приваловский опекун, так и, господи боже, рукой не достанешь! Ведь не всем
же быть директорами и опекунами, Агриппина Филипьевна?
— Отчего
же, я с удовольствием взялся бы похлопотать… У меня даже есть план, очень оригинальный план. Только с одним условием: половина ваша, а другая — моя.
Да… Но прежде
чем я вам его раскрою, скажите мне одно: доверяете вы мне или нет? Так и скажите,
что думаете в настоящую минуту…
— Но можно устроить так,
что вы в одно и то
же время освободитесь от Ляховского и ни на волос не будете зависеть от наследников…
Да.
—
Да о
чем же я с ним буду разговаривать? — спрашивала Надежда Васильевна. — Разговаривать на заказ очень трудно.
—
Да, кажется, из-за того
же, из-за
чего произошла и наша размолвка, то есть из-за приисков.
— Вы, вероятно, испугались перспективы провести со мной скучных полчаса? Теперь вы искупите свою вину и неделикатность тем,
что проскучаете со мной целый час…
Да,
да, Александр просил сейчас
же известить его, как вы приедете, — он теперь в своем банке, — а я нарочно пошлю за ним через час.
Что, испугались?
—
Что же, я только в своей стихии — не больше того. «Пьян
да умен — два угодья в нем…» Видишь, начинаю завираться. Ну, спой, голубчик.
—
Да скажите
же, ради бога: вы из папье-маше,
что ли, сделаны? — кричал Ляховский, тыкая дядюшку пальцем.
— Я думаю,
что ты сегодня сходишь к Сергею Александрычу, — сказала Хиония Алексеевна совершенно равнодушным тоном, как будто речь шла о деле, давно решенном. — Это наконец невежливо, жилец живет у нас чуть не полгода, а ты и глаз к нему не кажешь. Это не принято. Все я
да я: не идти
же мне самой в комнаты холостого молодого человека!..
— Ах, mon ange, mon ange… Я так соскучилась о вас! Вы себе представить не можете… Давно рвалась к вам,
да все проклятые дела задерживали: о том позаботься, о другом, о третьем!.. Просто голова кругом… А где мамаша? Молится? Верочка,
что же это вы так изменились? Уж не хвораете ли, mon ange?..
— А если я сознаю,
что у меня не хватает силы для такой деятельности, зачем
же мне браться за непосильную задачу, — отвечал Привалов. —
Да притом я вообще против насильственного культивирования промышленности. Если разобрать, так такая система, кроме зла, нам ничего не принесла.
— О! пани Марина, кто
же не знает,
что вы первая красавица… во всей Польше первая!..
Да… И лучше всех танцевали мазурочки, и одевались лучше всех, и все любили пани Марину без ума. Пани Марина сердится на меня, а я маленький человек и делал только то,
чего хотел пан Игнатий.
— Вот уж этому никогда не поверю, — горячо возразила Половодова, крепко опираясь на руку Привалова. — Если человек что-нибудь захочет, всегда найдет время. Не правда ли?
Да я, собственно, и не претендую на вас, потому
что кому
же охота скучать. Я сама ужасно скучала все время!.. Так, тоска какая-то… Все надоело.
— По-вашему
же сидеть и скучать, — капризным голосом ответила девушка и после небольшой паузы прибавила: — Вы, может быть, думаете,
что мне очень весело…
Да?.. О нет, совершенно наоборот; мне хотелось плакать… Я ведь злая и от злости хотела танцевать до упаду.
— А сознайтесь, ведь вы никогда даже не подозревали,
что я могу задумываться над чем-нибудь серьезно…
Да? Вы видели только, как я дурачилась, а не замечали тех причин, которые заставляли меня дурачиться… Так узнайте
же,
что мне все это надоело, все!.. Вся эта мишура, ложь, пустота давят меня…
— Вы не можете… Ха-ха!.. И вот единственный человек, которого я уважала… Отчего вы не скажете мне прямо?.. Ведь я умела
же побороть свой девический стыд и первая сказала,
что вас люблю…
Да… а вы даже не могли отплатить простой откровенностью на мое признание, а спрятались за пустую фразу.
Да, я в настоящую минуту в тысячу раз лучше вас!.. Я теперь поняла все… вы любите Надежду Васильевну…
Да?
Да, я сейчас
же ухожу из вашего дома и не поручусь,
что ваша жена сегодня
же не узнает о ваших милых похождениях.
Оно кажется с первого разу,
что все ярмарки похожи одна на другую, как две капли воды: Ирбит — та
же матушка Нижегородская, только посыпанная сверху снежком, а выходит то,
да не то.
—
Да,
да…
Что мы живем здесь, в этой трущобе, — говорила Хиония Алексеевна, покачивая головой. — Так и умрешь, ничего не видавши. Ах, Париж, Париж… Вот куда я желала бы попасть!.. И Александр Павлыч то
же самое говорит,
что не умрет спокойно, если не побывает в Париже.
— Ведь Надежда-то Васильевна была у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как
же, не забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и
что у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как живешь,
да я ничего не сказала: сама не знаю.
—
Да все то
же, все по-старому. Школку зимой открыла, с ребятишками возится
да баб лечит. Ну, по нашему делу тоже постоянно приходится отрываться: то
да се… Уж как это вы хорошо надумали, Василий Назарыч,
что приехали сюда. Уж так хорошо, так хорошо.
— Скажу тебе прямо, Надя… Прости старика за откровенность и за то,
что он суется не в свои дела.
Да ведь ты-то моя, кому
же и позаботиться о дочери, как не отцу?.. Ты вот растишь теперь свою дочь и пойми,
чего бы ты ни сделала, чтобы видеть ее счастливой.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь
да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков.
Да к
чему же говорить? я и без того их знаю.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика
да бутылки толстобрюшки!
Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать,
что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)
Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного;
да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий.
Да я так только заметил вам. Насчет
же внутреннего распоряжения и того,
что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать.
Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.