Неточные совпадения
— Отчего же он не остановился у Бахаревых? — соображала Заплатина, заключая свои кости в корсет. — Видно, себе
на уме… Все-таки сейчас поеду к Бахаревым. Нужно предупредить Марью Степановну… Вот и партия Nadine. Точно с неба жених свалился! Этакое счастье этим богачам: своих денег не знают куда
девать, а тут, как снег
на голову, зять миллионер… Воображаю: у Ляховского дочь, у Половодова сестра, у Веревкиных дочь, у Бахаревых целых две… Вот извольте тут
разделить между ними одного жениха!..
Именно такою представлял себе Привалов ту обстановку, в которой задумывались стариком Бахаревым его самые смелые предприятия и вершились
дела на сотни тысяч рублей.
— Вот Лука — тот
на эти
дела мастер.
Привалов шел за Василием Назарычем через целый ряд небольших комнат, убранных согласно указаниям моды последних
дней. Дорогая мягкая мебель, ковры, бронза, шелковые драпировки
на окнах и дверях — все дышало роскошью, которая невольно бросалась в глаза после скромной обстановки кабинета. В небольшой голубой гостиной стояла новенькая рояль Беккера; это было новинкой для Привалова, и он с любопытством взглянул
на кучку нот, лежавших
на пюпитре.
— Когда я получил телеграмму о смерти Холостова, сейчас же отправился в министерство навести справки. У меня там есть несколько знакомых чиновников, которые и рассказали все, то есть, что решение по
делу Холостова было получено как раз в то время, когда Холостов лежал
на столе, и что министерство перевело его долг
на заводы.
Я еще понимаю, что
дело о Холостове затянули
на десять лет и вытащили решение в тот момент, когда Холостова уже нельзя было никуда сослать, кроме царствия небесного…
— Взять теперешних ваших опекунов: Ляховский — тот давно присосался, но поймать его ужасно трудно; Половодов еще только присматривается, нельзя ли сорвать свою долю. Когда я был опекуном, я из кожи лез, чтобы, по крайней мере, привести все в ясность; из-за этого и с Ляховским рассорился, и опеку оставил, а
на мое место вдруг назначают Половодова. Если бы я знал… Мне хотелось припугнуть Ляховского, а тут вышла вон какая история. Кто бы этого мог ожидать? Погорячился, все
дело испортил.
Вечером этого многознаменательного
дня в кабинете Василья Назарыча происходила такая сцена. Сам старик полулежал
на свеем диване и был бледнее обыкновенного.
На низенькой деревянной скамеечке,
на которую Бахарев обыкновенно ставил свою больную ногу, теперь сидела Надежда Васильевна с разгоревшимся лицом и с блестящими глазами.
— Да начать хоть с Хины, папа. Ну, скажи, пожалуйста, какое ей
дело до меня? А между тем она является с своими двусмысленными улыбками к нам в дом, шепчет мне глупости, выворачивает глаза то
на меня, то
на Привалова. И положение Привалова было самое глупое, и мое тоже не лучше.
— Нет, постой. Это еще только одна половина мысли. Представь себе, что никакого миллионера Привалова никогда не существовало
на свете, а существует миллионер Сидоров, который является к нам в дом и в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что
дело совсем не в том, кто явится к нам в дом, а в том, что я невеста и в качестве таковой должна кончить замужеством.
— И отличное
дело: устрою в монастырь… Ха-ха…Бедная моя девочка, ты не совсем здорова сегодня… Только не осуждай мать, не бери этого греха
на душу: жизнь долга, Надя; и так и этак передумаешь еще десять раз.
Как большинство уральских заводчиков, последние представители фамилии Приваловых жили нараспашку, предоставив все заводское
дело на усмотрение крепостных управителей.
Шестилетний мальчик не понимал, конечно, значения этих странных слов и смотрел
на деда с широко раскрытым ртом.
Дело в том, что, несмотря
на свои миллионы, Гуляев считал себя глубоко несчастным человеком: у него не было сыновей, была только одна дочь Варвара, выданная за Привалова.
Несмотря
на свою близость к старику Гуляеву, а также и
на то, что в течение многих лет он вел все его громадные
дела, Бахарев сам по себе ничего не имел, кроме знания приискового
дела и несокрушимой энергии.
Разведки в Саянских горах живо унесли у него последние сбережения, и он принужден был принять к себе в компанию Привалова, то есть вести
дело уже
на приваловские капиталы.
На другой
день в саду нашли его окоченелый труп.
Это вопиющее
дело началось еще при старом судопроизводстве, проходило через десятки административных инстанций и кончилось как раз в тот момент, когда Сашка лежал
на столе.
Налицо уже было два очень красноречивых факта: во-первых, Привалов остановился в рублевом номере, во-вторых, он сделал первый визит Бахаревым
на другой же
день.
Кончив свое
дело, Хиония Алексеевна заняла наблюдательную позицию. Человек Привалова, довольно мрачный субъект, с недовольным и глупым лицом (его звали Ипатом), перевез вещи барина
на извозчике. Хиония Алексеевна, Матрешка и даже сам Виктор Николаевич, затаив дыхание, следили из-за косяков за каждым движением Ипата, пока он таскал барские чемоданы.
— Тут все мое богатство… Все мои права, — с уверенной улыбкой повторил несколько раз старик, дрожавшими руками развязывая розовую ленточку. — У меня все отняли… ограбили… Но права остались, и я получу все обратно… Да. Это верно… Вы только посмотрите
на бумаги… ясно, как
день. Конечно, я очень давно жду, но что же делать.
В нескольких словах Веревкин дал заметить Привалову, что знает
дело о наследстве в мельчайших подробностях, и намекнул между прочим
на то, что исчезновение Тита Привалова тесно связано с какой-то очень смелой идеей, которую хотят провести опекуны.
— А что, Сергей Александрыч, — проговорил Бахарев, хлопая Привалова по плечу, — вот ты теперь третью неделю живешь в Узле, поосмотрелся? Интересно знать, что ты надумал… а? Ведь твое
дело молодое, не то что наше, стариковское:
на все четыре стороны скатертью дорога. Ведь не сидеть же такому молодцу сложа руки…
— Конечно, Ляховский!.. Это ясно, как
день. Он
на все способен.
— А я все-таки знаю и желаю, чтобы Nicolas хорошенько подобрал к рукам и Привалова и опекунов… Да. Пусть Бахаревы останутся с носом и любуются
на свою Nadine, а мы женим Привалова
на Алле… Вот увидите. Это только нужно повести
дело умненько: tete-a-tete, [свидание наедине (фр.).] маленький пикник, что-нибудь вроде нервного припадка… Ведь эти мужчины все дураки: увидали женщину, — и сейчас глаза за корсет. Вот мы…
В течение трех
дней у Привалова из головы не выходила одна мысль, мысль о том, что Надя уехала
на Шатровские заводы.
Привалов ожидал обещанного разговора о своем
деле и той «таинственной нити»,
на которую намекал Веревкин в свой первый визит, но вместо разговора о нити Веревкин схватил теперь Привалова под руку и потащил уже в знакомую нам гостиную. Агриппина Филипьевна встретила Привалова с аристократической простотой, как владетельная герцогиня, и с первых же слов подарила полдюжиной самых любезных улыбок, какие только сохранились в ее репертуаре.
Оскар Филипыч уже совсем не походил
на тех дельцов, с какими Половодову до настоящего времени приходилось иметь
дело.
— Сначала мы поставим диагноз всему
делу, — мягко заговорил дядюшка… — Главный наследник, Сергей Привалов, налицо, старший брат — сумасшедший, младший в безвестном отсутствии. Так?
На Шатровских заводах около миллиона казенного долга; положение опекунов очень непрочное…
— О, это прекрасно, очень прекрасно, и, пожалуйста, обратите
на это особенное внимание… Как все великие открытия, все
дело очень просто, просто даже до смешного: старший Привалов выдает
на крупную сумму векселей, а затем объявляет себя несостоятельным. Опекунов побоку, назначается конкурс, а главным доверенным от конкурса являетесь вы… Тогда все наследники делаются пешками, и во всем вы будете зависеть от одной дворянской опеки.
Из-за этого и
дело затянулось, но Nicolas может устроить
на свой страх то, чего не хочет Привалов, и тогда все ваше
дело пропало, так что вам необходим в Петербурге именно такой человек, который не только следил бы за каждым шагом Nicolas, но и парализовал бы все его начинания, и в то же время устроил бы конкурс…
— Может быть, буду и золотым, если вы это время сумеете удержать Привалова именно здесь,
на Урале. А это очень важно, особенно когда старший Привалов объявит себя несостоятельным. Все
дело можно будет испортить, если упустить Привалова.
— И отлично! Теперь вам остается только действовать, и я буду надеяться
на вашу опытность. Вы ведь пользуетесь успехом у женщин и умеете с ними
дела водить, ну вам и книги в руки. Я слышал мельком, что поминали Бахареву, потом дочь Ляховского…
В кабинете Половодову казалось тесно и душно, но часы показывали едва три часа — самое мертвое время летнего
дня, когда даже собаки не выбегают
на улицу.
— Ну, брат, не ври, меня не проведешь, боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне все равно, какие у вас там
дела, а только старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо
на маменькину половину пройдем. Ну, так едешь, что ли? Я
на своей лошади за тобой приехал.
Таким образом, появление Привалова перевернуло вверх
дном вечернюю жизнь
на половине Марьи Степановны и оживило ее лихорадочной деятельностью сравнительно с прежним.
— В том-то и
дело, что Костя доказывает совершенно противное, то есть что если обставить приисковых рабочих настоящим образом, тогда лучшие прииски будут давать предпринимателям одни убытки. Они поспорили горячо, и Костя высказался очень резко относительно происхождения громадных богатств, нажитых золотом. Тут досталось и вашим предкам отчасти, а отец принял все
на свой счет и ужасно рассердился
на Костю.
Затем, специально для отца золотопромышленность освящена гуляевскими и приваловскими преданиями, и, наконец, сам он фанатик своего
дела,
на которое смотрит как
на священнодействие, а не как
на источник личного обогащения.
— Нет, это пустяки. Я совсем не умею играть… Вот садитесь сюда, — указала она кресло рядом с своим. — Рассказывайте, как проводите время. Ах да, я третьего
дня, кажется, встретила вас
на улице, а вы сделали вид, что не узнали меня, и даже отвернулись в другую сторону. Если вы будете оправдываться близорукостью, это будет грешно с вашей стороны.
«Ну, этот без всяких предисловий берется за
дело», — с улыбкой подумал Привалов, усаживаясь
на место Альфонса Богданыча, который незаметно успел выйти из комнаты.
— Вам-то какое горе? Если я буду нищей, у вас явится больше одной надеждой
на успех… Но будемте говорить серьезно: мне надоели эти ваши «
дела». Конечно, не дурно быть богатым, но только не рабом своего богатства…
Ляховский в увлечении своими
делами поздно обратил внимание
на воспитание сына и получил смертельный удар: Давид
на глазах отца был погибшим человеком, кутилой и мотом, которому он поклялся не оставить в наследство ни одной копейки из своих богатств.
— О-о-о… — стонет Ляховский, хватаясь обеими руками за голову. — Двадцать пять рублей, двадцать пять рублей… Да ведь столько денег чиновник не получает, чи-нов-ник!.. Понял ты это? Пятнадцать рублей, десять, восемь… вот сколько получает чиновник! А ведь он благородный, у него кокарда
на фуражке, он должен содержать мать-старушку… А ты что? Ну, посмотри
на себя в зеркало: мужик, и больше ничего… Надел порты да пояс — и
дело с концом… Двадцать пять рублей… О-о-о!
— Так и есть, по всем правилам своего искусства, значит, вел
дело, — заговорил Веревкин, вытирая выступившие от смеха
на глазах слезы.
—
На востоке женщина любит припадками и как-то уж слишком откровенно: все
дело сводится
на одну животную сторону.
Вечером этого
дня, когда Антонида Ивановна вошла в спальню своей maman, она имела самый утомленный и жалкий вид. Тяжело опустившись
на ближайший стул, она с заметным усилием едва могла проговорить...
— Ну, а вы что же молчите? Какую такую пользу вы можете принести нашему
делу?
На что вы надеетесь?
— Я бы устроила так, чтобы всем было весело… Да!.. Мама считает всякое веселье грехом, но это неправда. Если человек работает
день, отчего же ему не повеселиться вечером? Например: театр, концерты, катание
на тройках… Я люблю шибко ездить, так, чтобы дух захватывало!
— Очень редко… Ведь мама никогда не ездит туда, и нам приходится всегда тащить с собой папу. Знакомых мало, а потом приедешь домой, — мама
дня три дуется и все вздыхает. Зимой у нас бывает бал… Только это совсем не то, что у Ляховских. Я в прошлом году в первый раз была у них
на балу, — весело, прелесть! А у нас больше купцы бывают и только пьют…
— Ну, ну, запричитал, старый хрен… Не с неба упал
на тебя!.. Завтра двадцатый
день пойдет, как с Саяна…
— Поправимся?! Нет, я тебя сначала убью… жилы из тебя вытяну!! Одно только лето не приехал
на прииски, и все пошло кверху
дном. А теперь последние деньги захватил Работкин и скрылся… Боже мой!! Завтра же еду и всех вас переберу… Ничего не делали, пьянствовали, безобразничали!!
На кого же мне положиться?!