Неточные совпадения
— Да вам с Давидом Ляховским и головы
не сносить
до старости-то, — проговорил Василий Назарыч.
— Хорошо. Но ведь Масман
до сих пор
не представил еще никакого отчета о расходовании этих сумм?
Не думал я дожить
до того, чтобы Шатровские заводы продали за долги.
— Да начать хоть с Хины, папа. Ну, скажи, пожалуйста, какое ей дело
до меня? А между тем она является с своими двусмысленными улыбками к нам в дом, шепчет мне глупости, выворачивает глаза то на меня, то на Привалова. И положение Привалова было самое глупое, и мое тоже
не лучше.
В таком положении дела оставались
до самой смерти Гуляева; старик и умер
не так, как умирают другие люди.
— Конечно, только пока… — подтверждала Хиония Алексеевна. — Ведь
не будет же в самом деле Привалов жить в моей лачуге… Вы знаете, Марья Степановна, как я предана вам, и если хлопочу, то
не для своей пользы, а для Nadine. Это такая девушка, такая… Вы
не знаете ей цены, Марья Степановна! Да… Притом, знаете, за Приваловым все будут ухаживать, будут его ловить… Возьмите Зосю Ляховскую, Анну Павловну, Лизу Веревкину — ведь все невесты!.. Конечно, всем им далеко
до Nadine, но ведь чем враг
не шутит.
Почтенную даму даже бесило поведение Привалова, который, кажется,
не хотел понимать коварства своих опекунов и оставался
до безобразия спокойным.
— Плетет кружева, вяжет чулки… А как хорошо она относится к людям! Ведь это целое богатство — сохранить
до глубокой старости такое теплое чувство и стать выше обстоятельств. Всякий другой на ее месте давно бы потерял голову, озлобился, начал бы жаловаться на все и на всех. Если бы эту женщину готовили
не специально для богатой, праздной жизни, она принесла бы много пользы и себе и другим.
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым золотом, и черту
не брат! Нет, вот теперь
до всех вас доберется Привалов… Да. Он даром что таким выглядит тихоньким и, конечно,
не будет иметь успеха у женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в пропасть. Как вы думаете, чьих рук это дельце?
— Скажите… — протянула Агриппина Филипьевна. — А ведь я
до сих пор еще
не знала об этом.
— Ну, теперь дело дошло
до невест, следовательно, нам пора в путь, — заговорил Nicolas, поднимаясь. — Мутерхен, ты извинишь нас, мы к славянофилу завернем…
До свидания, Хиония Алексеевна. Мы с Аникой Панкратычем осенью поступаем в ваш пансион для усовершенствования во французских диалектах…
Не правда ли?
На прощанье Агриппина Филипьевна даже с некоторой грустью дала заметить Привалову, что она, бедная провинциалка, конечно,
не рассчитывает на следующий визит дорогого гостя, тем более что и в этот успела наскучить, вероятно,
до последней степени; она, конечно,
не смеет даже предложить столичному гостю завернуть как-нибудь на один из ее четвергов.
От ручки звонка
до последнего гвоздя все в доме было пригнано под русский вкус и только
не кричало о том, как хорошо жить в этом деревянном уютном гнездышке.
Ему, конечно,
не возвыситься
до блестящей идеи, которую теперь вынашивал Половодов, переживая муки сомнения и неуверенности в собственных силах.
Оскар Филипыч уже совсем
не походил на тех дельцов, с какими Половодову
до настоящего времени приходилось иметь дело.
Антонида Ивановна полупрезрительно посмотрела на пьяного мужа и молча вышла из комнаты. Ей было ужасно жарко, жарко
до того, что решительно ни о чем
не хотелось думать; она уже позабыла о пьяном хохотавшем муже, когда вошла в следующую комнату.
— Я так и думала:
до Ляховского ли. Легкое ли место, как отец-то наш тогда принял тебя… Горяч он стал больно: то ли это от болезни его, или годы уж такие подходят…
не разберу ничего.
Чтобы окончательно развеселить собравшееся за чаем общество, Виктор Васильич принялся рассказывать какой-то необыкновенный анекдот про Ивана Яковлича и кончил тем, что Марья Степановна
не позволила ему досказать все
до конца, потому что весь анекдот сводился на очень пикантные подробности, о которых было неудобно говорить в присутствии девиц.
Но Илья ленился потому, что его избаловали, а Палька потому, что ни на что больше
не был годен, ибо был холоп
до мозга костей, и больше ничего.
— Нет, батенька, едемте, — продолжал Веревкин. — Кстати, Тонечка приготовила такой ликерчик, что пальчики оближете. Я ведь знаю, батенька, что вы великий охотник
до таких ликерчиков.
Не отпирайтесь, быль молодцу
не укор. Едем сейчас же, время скоротечно. Эй, Ипат! Подавай барину одеваться скорее, а то барин рассердится.
— Мне
до вас решительно никакого нет дела!.. — резко отозвался Ляховский, вскакивая с кресла. — Будете вы говорить или молчать — это меня нисколько
не касается! Понимаете: нисколько!..
Ляховский
до того неистовствовал на этот раз, что с ним пришлось отваживаться. Дядюшка держал себя невозмутимо и даже превзошел самого Альфонса Богданыча. Он ни разу
не повысил тона и
не замолчал, как это делал в критические минуты Альфонс Богданыч.
После этой сцены Привалов заходил в кабинет к Василию Назарычу, где опять все время разговор шел об опеке. Но, несмотря на взаимные усилия обоих разговаривавших, они
не могли попасть в прежний хороший и доверчивый тон, как это было
до размолвки. Когда Привалов рассказал все, что сам узнал из бумаг, взятых у Ляховского, старик недоверчиво покачал головой и задумчиво проговорил...
Но Лука
не слышал последних слов и на всех парах летел на половину Марьи Степановны. Добежав
до комнаты Надежды Васильевны, старик припал к замочной скважине и прошептал...
Когда Надежда Васильевна проходила по столовой,
до нее донеслись чьи-то отчаянные крики: она
не узнала голоса отца и бегом бросилась к кабинету.
— Цветет-то она цветет, да кабы
не отцвела скоро, — с подавленным вздохом проговорила старуха, — сам знаешь, девичья краса
до поры
до время, а Надя уж в годах, за двадцать перевалило. Мудрят с отцом-то, а вот счастья господь и
не посылает… Долго ли
до греха — гляди, и завянет в девках. А Сережа-то прост, ох как прост, Данилушка. И в кого уродился, подумаешь… Я так полагаю, што он в мать, в Варвару Павловну пошел.
— Так я и знала… Она останется верна себе
до конца и никогда
не выдаст себя. Но ведь она
не могла
не видеть, зачем вы пришли к нам? Тем более что ваша болезнь, кажется, совсем
не позволяет выходить из дому.
Раньше она как-то индифферентно относилась к этим двум половинам, но теперь их смысл для нее выяснился вполне: Марья Степановна и
не думала смиряться, чтобы по крайней мерс дойти
до кабинета больного мужа, — напротив, она, кажется, никогда еще
не блюла с такой щепетильностью святую отчужденность своей половины, как именно теперь.
Отделаться от Бахарева, когда он хотел говорить, было
не так-то легко, и Привалов решился выслушать все
до конца, чтобы этим гарантировать себя на будущее время.
И вдобавок — эти невероятные жертвы правительства
не принесут и в будущем никакой пользы, потому что наши горные заводы все
до одного должны ликвидировать свои дела, как только правительство откажется вести их на помочах.
Необходимо обратить внимание на нравственные силы, какие
до сих пор
не принимались в расчет новаторами.
Ах, я, кажется,
не дождусь
до вечера, чтобы посмотреть на Nadine Бахареву, на эту гордячку.
— Все это козырные тузы, — проговорил Веревкин. — Крепкий народ, а
до Ляховского да Василья Назарыча далеко… Пороху
не хватает.
— И
не увидите, потому что он теперь ждет наверху, чем кончится обморок Зоси, а меня отпустил одну… Проводите, пожалуйста, меня
до моего экипажа, да, кстати, наденьте шубу, а то простудитесь.
Ляховский расходился
до того, что даже велел подавать завтрак к себе в кабинет, что уж совсем
не было в его привычках. Необыкновенная любезность хозяина тронула Бахарева, хотя вообще он считал Ляховского самым скрытным и фальшивым человеком; ему понравилась даже та форма, в которой Ляховский между слов успел высказать, что ему все известно о положении дел Бахарева.
— Воля ваша, —
не могу… У меня нет свободных капиталов, а все
до последней копейки помещено в предприятиях. Тысячу раз извините, дорогой Василий Назарыч, но хоть зарежьте сейчас, —
не могу!..
Доктор был глубоко убежден, что Зося совсем
не любила Лоскутова и даже
не могла его полюбить, а только сама уверила себя в своей любви и шаг за шагом довела себя
до рокового объяснения.
— Послушайте, доктор, ведь я
не умру?.. — шептала Зося,
не открывая глаз. — Впрочем, все доктора говорят это своим пациентам… Доктор, я была дурная девушка
до сих пор… Я ничего
не делала для других…
Не дайте мне умереть, и я переменюсь к лучшему. Ах, как мне хочется жить… доктор, доктор!.. Я раньше так легко смотрела на жизнь и людей… Но жизнь так коротка, — как жизнь поденки.
Время от святок
до масленицы, а затем и покаянные дни великого поста для Привалова промелькнули как длинный сон, от которого он
не мог проснуться. Волею-неволею он втянулся в жизнь уездного города, в его интересы и злобы дня. Иногда его начинала сосать тихая, безотчетная тоска, и он хандрил по нескольку дней сряду.
Раза два Антонида Ивановна удерживала Привалова
до самого утра. Александр Павлыч кутил в «Магните» и возвращался уже засветло, когда Привалов успевал уйти. В третий раз такой случай чуть
не разразился катастрофой. Антонида Ивановна предупредила Привалова, что мужа
не будет дома всю ночь, и опять задержала его. В середине ночи вдруг послышался шум подъехавшего экипажа и звонок в передней.
Пока Половодов шел
до спальни, Антонида Ивановна успела уничтожить все следы присутствия постороннего человека в комнате и сделала вид, что спит. Привалов очутился в самом скверном положении, какое только можно себе представить. Он попал на какое-то кресло и сидел на нем, затаив дыхание; кровь прилила в голову, и колени дрожали от волнения. Он слышал, как Половодов нетвердой походкой вошел в спальню, поставил свечу на ночной столик и,
не желая тревожить спавшей жены, осторожно начал раздеваться.
Доктор только пожал плечами, потому что, в самом деле, какой философ разрешит все тайны дамских симпатий и антипатий? Объяснять Зосе, что Заплатина преследует Зосю за ее богатство и красоту, доктор
не решался, предоставляя Зосе своим умом доходить
до корня вещей.
—
До свидания, милейшая Хиония Алексеевна! — проговорила Зося, пожимая руку своей собеседницы. —
Не правда ли, мы еще увидимся с вами?
Теперь Зося была
не просто гордая девчонка, а совмещение всех человеческих достоинств: красоты, ума, доброты, веселья, находчивости, остроумия, а главное — эта девица была настоящая аристократка,
до которой далеко всем этим Nadine Бахаревым, Аллам, Аннам Павловнам и tutti quanti.
Ему
не перенести такого позора, и если он
не умрет
до суда, то умрет во время самого суда.
А я была настолько скромна, что ваша жена еще
до сих пор даже
не подозревает, с каким чудовищем имеет дело.
Вышла самая тяжелая и неприятная сцена. Привалову было совестно пред стариком, что он
до сих пор
не был еще у него с визитом, хотя после своего последнего разговора с Марьей Степановной он мог его и
не делать.
Это был человек дела с ног
до головы, и Привалов нисколько
не обижался его невниманием к собственной особе.
— Я рассказал вам все, что сам знаю, — закончил Привалов. — Веревкин, по всей вероятности, послал мне подробное письмо о всем случившемся, но я
до сих пор ничего
не получал от него. Вероятно, письмо потерялось…
Теперь для него было ясно все,
до последнего штриха; его женитьбу на Зосе устроил
не кто другой, как тот же Половодов.