Когда он считал нужным умерять свои потребности и носил старую шинель и не пил вина, все считали это странностью и какой-то хвастливой оригинальностью, когда же он тратил большие деньги на охоту или на устройство необыкновенного
роскошного кабинета, то все хвалили его вкус и дарили ему дорогие вещи.
Это старинный барский дом на Троицкой улице, принадлежавший старому барину в полном смысле этого слова, Льву Ивановичу Горсткину, жившему со своей семьей в половине дома, выходившей в сад, а театр выходил на улицу, и выходили на улицу огромные окна квартиры Далматова, состоящей из
роскошного кабинета и спальни.
Виктор большими шагами стал ходить по своему
роскошному кабинету, затем подошел к письменному столу, отпер один из ящиков и, достав довольно объемистый футляр синего бархата, открыл его. В нем был прекрасно сделанный портрет Пальм-Швейцарской, в том самом костюме, в котором он увидал ее в первый раз на сцене в пьесе «На хуторе». Александра Яковлевна, в редкие минуты баловства ею молодого князя Гарина, снялась исключительно для него и подарила ему этот портрет.
Неточные совпадения
Все это происходило, конечно, оттого, что он получил воспитание и приобретал манеры не в тесноте и полумраке
роскошных, прихотливо убранных
кабинетов и будуаров, где черт знает чего ни наставлено, а в деревне, на покое, просторе и вольном воздухе.
Это был просторный, удобный, даже
роскошный,
кабинет. Огромный платяной шкап орехового дерева, большой письменный стол с полками, пьянино, два мягкие дивана и более полудюжины кресел составляли его мебель. Вот там-то, между шкапом и пьянино, крепко привинченными к стене и полу, была одна полукруглая софа, представлявшая надежное убежище от кораблекрушения.
Он с тяжелым чувством посмотрел на все эти
роскошные приспособления мастерской и в невеселом расположении духа вошел в
кабинет.
Первым делом они перестроили «Эрмитаж» еще
роскошнее, отделали в том же здании шикарные номерные бани и выстроили новый дом под номера свиданий. «Эрмитаж» увеличился стеклянной галереей и летним садом с отдельным входом, с
роскошными отдельными
кабинетами, эстрадами и благоуханным цветником…
Совершенно в другом роде были литературные чайные вечера у Павловых, на Рождественском бульваре. Там все, начиная от
роскошного входа с парадным швейцаром и до большого хозяйского
кабинета с пылающим камином, говорило если не о роскоши, то по крайней мере о широком довольстве.