Неточные совпадения
Это вполне современное явление никому не резало
глаз, а подводилось под разряд тех фактов, которые правы
уже по одному тому, что они существуют.
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, но на Маргариту она
уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые
глаза, опушенные густыми черными ресницами, смотрели из-под тонких бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных волос, которые выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила...
Хиония Алексеевна замахала руками, как ветряная мельница, и скрылась в ближайших дверях. Она, с уверенностью своего человека в доме, миновала несколько комнат и пошла по темному
узкому коридору, которым соединялись обе половины. В темноте чьи-то небольшие мягкие ладони закрыли
глаза Хионии Алексеевны, и девичий звонкий голос спросил: «Угадайте кто?»
«Вот этой жениха не нужно будет искать: сама найдет, — с улыбкой думала Хиония Алексеевна, провожая
глазами убегавшую Верочку. — Небось не закиснет в девках, как эти принцессы, которые умеют только важничать… Еще считают себя образованными девушками, а когда пришла пора выходить замуж, — так я же им и ищи жениха. Ох,
уж эти мне принцессы!»
— Вот он, — проговорил Лука, показывая
глазами на молодого красивого лакея с английским пробором. — Ишь, челку-то расчесал! Только
уж я сам доложу о вас, Сергей Александрыч… Да какой вы из себя-то молодец… а! Я живой ногой… Ах ты, владычица небесная!..
Действительно, лицо Веревкина поражало с первого раза: эти вытаращенные серые
глаза, которые смотрели, как у амфибии, немигающим застывшим взглядом, эти толстые мясистые губы, выдававшиеся скулы,
узкий лоб с густыми, почти сросшимися бровями, наконец, этот совершенно особенный цвет кожи — медно-красный, отливавший жирным блеском, — все достаточно говорило за себя.
Иван Яковлич ничего не отвечал на это нравоучение и небрежно сунул деньги в боковой карман вместе с шелковым носовым платком. Через десять минут эти почтенные люди вернулись в гостиную как ни в чем не бывало. Алла подала Лепешкину стакан квасу прямо из рук, причем один рукав сбился и открыл белую, как слоновая кость, руку по самый локоть с розовыми ямочками, хитрый старик только прищурил свои
узкие, заплывшие
глаза и проговорил, принимая стакан...
—
Уж не ври, пожалуйста, — с улыбкой заметила старушка и посмотрела на Привалова прищуренными
глазами; она хотела по выражению его лица угадать произведенное на него Антонидой Ивановной впечатление. «Врет», — решила она про себя, когда Привалов улыбнулся.
— А оно точно… — ухмылялся Лепешкин, жмуря
глаза, — всю обедню бы извели…
Уж вы, Софья Игнатьевна, извините меня, старика; тятенька ваш, обнаковенно, умственный человек, а компанию вести не могут.
Пред
глазами смутно, как полузабытый сон, проносились картины густого леса, широкий разлив реки, над которым тихо садится багровое солнце; а там
уже потянуло и холодом быстро наступающей летней ночи, и тихо зашелестела прибрежная осока, гнувшаяся под напором речной струи.
Старик, под рукой, навел кое-какие справки через Ипата и знал, что Привалов не болен, а просто заперся у себя в комнате, никого не принимает и сам никуда не идет. Вот
уж третья неделя пошла, как он и
глаз не кажет в бахаревский дом, и Василий Назарыч несколько раз справлялся о нем.
Звонок повторился с новой силой, и когда Лука приотворил дверь, чтобы посмотреть на своего неприятеля, он даже немного попятился назад: в дверях стоял низенький толстый седой старик с желтым калмыцким лицом, приплюснутым носом и
узкими черными, как агат,
глазами. Облепленный грязью татарский азям и смятая войлочная шляпа свидетельствовали о том, что гость заявился прямо с дороги.
Надежда Васильевна, не слушая болтовни Луки, торопливо шла
уже в переднюю, где и встретилась лицом к лицу с самим Данилой Семенычем, который, очевидно,
уже успел пропустить с приезда и теперь улыбался широчайшей, довольной улыбкой, причем его калмыцкие
глаза совсем исчезали, превращаясь в
узкие щели.
— Будьте спокойны: в один секунд… Чуть ежели что — я живой ногой… А Данила неспроста приехал, я
уж по его косым
глазам вижу… Ей-богу!.. Ох-хо-хо!..
— Раньше-то бывал, а вот теперь которую неделю и
глаз не кажет. Не знаю
уж, што с ним такое попритчилось.
При виде улыбавшейся Хины у Марьи Степановны точно что оборвалось в груди. По блудливому выражению
глаз своей гостьи она сразу угадала, что их разорение
уже известно целому городу, и Хиония Алексеевна залетела в их дом, как первая ворона, почуявшая еще теплую падаль. Вся кровь бросилась в голову гордой старухи, и она готова была разрыдаться, но вовремя успела собраться с силами и протянуть гостье руку с своей обыкновенной гордой улыбкой.
Когда Привалов повернулся, чтобы снять пальто, он лицом к лицу встретился с Данилушкой. Старик смотрел на него пристальным, насквозь пронизывающим взглядом. Что-то знакомое мелькнуло Привалову в этом желтом скуластом лице с редкой седой бородкой и
узкими, маслянисто-черными
глазами.
Постараюсь быть яснее: вера в торжество формы, кажется,
уже поколебалась у самых слепых ее защитников, потому что всякая форма является только паллиативной мерой, которая просто убаюкивает нас и заставляет закрывать
глаза на продолжающее существовать зло…
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что
уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила
глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили
глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
— Вот не ожидал!.. — кричал Ляховский навстречу входившему гостю. — Да для меня это праздник… А я, Василий Назарыч, увы!.. — Ляховский только указал
глазами на кресло с колесами, в котором сидел. — Совсем развинтился…
Уж извините меня, ради бога! Тогда эта болезнь Зоси так меня разбила, что я совсем приготовился отправляться на тот свет, да вот доктор еще придержал немного здесь…
Час, который Привалову пришлось провести с
глазу на
глаз с Агриппиной Филипьевной, показался ему бесконечно длинным, и он хотел
уже прощаться, когда в передней послышался торопливый звонок. Привалов вздрогнул и слегка смутился: у него точно что оборвалось внутри… Без сомнения, это была она, это были ее шаги. Антонида Ивановна сделала удивленное лицо, застав Привалова в будуаре maman, лениво протянула ему свою руку и усталым движением опустилась в угол дивана.
— Нет, maman… Если бы не Сергей Александрыч, я бы умерла от скуки, — неохотно ответила Антонида Ивановна, сбоку вскидывая
глазами на Привалова. — А вы, Сергей Александрыч, конечно, веселились напропалую… после бала, —
уже с улыбкой прибавила она. — Мне Александр что-то рассказывал такое…
— Улетела наша жар-птица… — прошептал старик, помогая Привалову раздеться в передней; на
глазах у него были слезы, руки дрожали. — Василий Назарыч уехал на прииски;
уж неделю, почитай. Доедут — не доедут по последнему зимнему пути…
Овсы нынче взялись необыкновенно дружно; пшеница
уже трубилась, выгоняя свою матовую зелень, на которой отдыхал
глаз.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя
уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но
уж у меня такой характер. (Глядя в
глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Постой!
уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел
уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, // В
глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча
глаза, стоит битый час как вкопанный.
Уж чего — то я с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.