Неточные совпадения
Проворная
была девка и управлялась за мужика, даром что
зиму работала на фабрике дровосушкой.
Зимой из Кержацкого конца на заимку дорога шла через Крутяш, но теперь Березайка еще не замерзла, а лубочные пошевни Таисьи должны
были объехать заводскою плотиной, повернуть мимо заводской конторы и таким образом уже попасть на правый берег.
Это
было на руку Таисье: одним глазом меньше, да и пошутить любил Самойло Евтихыч, а ей теперь совсем не до шуток. Дома оставалась одна Анфиса Егоровна, которая и приняла Таисью с обычным почетом. Хорошо
было в груздевском доме летом, а
зимой еще лучше: тепло, уютно, крепко.
Осенью, когда земля уже звенела под колесами, Петр Елисеич
был вызван в Мурмос для личных объяснений по поводу того проекта, который
был составлен им еще
зимой.
Зима была студеная, и в скиты проезжали через курень Бастрык, минуя Талый. Чистое болото промерзло, и ход
был везде. Дорога сокращалась верст на десять, и вместо двух переездов делали всего один. Аглаида всю дорогу думала о брате Матвее, с которым она увидалась ровно через два года. И его прошибла слеза, когда он увидел ее в черном скитском одеянии.
До ее избушки лесом
было верст восемь, и девяностолетняя старуха ходила еще пешком к Енафе в гости даже
зимой, как сегодня.
День шел за днем с томительным однообразием, особенно
зимой, а летом
было тяжелее, потому что скитницы изнывали в своем одиночестве, когда все кругом зеленело, цвело и ликовало.
Смиренный заболотский инок повел скитниц так называемыми «волчьими тропами», прямо через Чистое болото, где дорога пролегала только
зимой. Верст двадцать пришлось идти мочежинами, чуть не по колена в воде. В особенно топких местах
были проложены неизвестною доброю рукой тоненькие жердочки, но пробираться по ним
было еще труднее, чем идти прямо болотом. Молодые девицы еще проходили, а мать Енафа раз десять совсем
было «огрузла», так что инок Кирилл должен
был ее вытаскивать.
У Груздева строилось с
зимы шесть коломенок под пшеницу да две под овес, — в России, на Волге,
был неурожай, и Груздев рассчитывал сплавить свой хлеб к самой высокой цене, какая установляется весной.
— Вот погляди, старик-то в курень собирается вас везти, — говорила Татьяна молодой Агафье. — Своего хлеба в орде ты отведала, а в курене почище
будет: все равно, как в трубе
будешь сидеть. Одной сажи куренной не проглотаешься… Я восемь
зим изжила на Бастрыке да на Талом, так знаю. А теперь-то тебе с полугоря житья: муж на фабрике, а ты посиживай дома.
— И в скитах так же живут, — неохотно отвечал Мосей. — Те же люди, как и в миру, а только название одно: скит… Другие скитские-то, пожалуй, и похуже
будут мирских. Этак вон сибирские старцы проезжали как-то по
зиме… С Москвы они, значит, ехали, от боголюбивых народов, и денег везли с собой уйму.
На Чистом болоте духовный брат Конон спасался с духовкою сестрой Авгарью только пока, — оставаться вблизи беспоповщинских скитов ему
было небезопасно. Лучше бы всего уехать именно
зимой, когда во все концы скатертью дорога, но куда поволокешься с ребенком на руках? Нужно
было «сождать», пока малыш подрастет, а тогда и в дорогу. Собственно говоря, сейчас Конон чувствовал себя прекрасно. С ним не
было припадков прежнего религиозного отчаяния, и часто, сидя перед огоньком в каменке, он сам удивлялся себе.
Много
было перемен в Ключевском заводе, и только один Морок оставался прежним Мороком: так же лето он ходил в конных пастухах, а всю
зиму околачивался в кабаке, и так же его били время от времени за разные мелкие кражи.
— Пускай живут! Отведу им наверху боковушку — там и
будут зиму зимовать, — ответила матушка. — Только чур, ни в какие распоряжения не вмешиваться, а с мая месяца чтоб на все лето отправлялись в свой «Уголок». Не хочу я их видеть летом — мешают. Прыгают, егозят, в хозяйстве ничего не смыслят. А я хочу, чтоб у нас все в порядке было. Что мы получали, покуда сестрицы твои хозяйничали? грош медный! А я хочу…
Некоторое время, как и тогда, я не узнавал своей комнаты: в щели ставен лились яркие, горячие лучи весеннего солнца, и это казалось мне несообразностью: там, на дворе, теперь должна бы
быть зима с пушистым снегом, а иначе… иначе, значит, нет на свете и девочки в серенькой шубке с белым воротником.
Неточные совпадения
Я там
была нарядная, // Дородства и пригожества // Понакопила за
зиму, // Цвела, как маков цвет!
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. //
Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, // И горя словно не
было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы
были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
В прошлом году,
зимой — не помню, какого числа и месяца, —
быв разбужен в ночи, отправился я, в сопровождении полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламовичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то в ту, то в другую сторону мерно помавающим.
Вронский
был в эту
зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
Появление Левина в начале
зимы, его частые посещения и явная любовь к Кити
были поводом к первым серьезным разговорам между родителями Кити о ее будущности и к спорам между князем и княгинею.