Неточные совпадения
Обыкновенно они устраивались среди деревни, чтоб
было сподручнее наблюдать за крестьянами; сверх того, место для постройки выбиралось непременно в лощинке, чтоб
было теплее
зимой.
Владелец этой усадьбы (называлась она, как и следует, «Отрадой»)
был выродившийся и совсем расслабленный представитель старинного барского рода, который по
зимам жил в Москве, а на лето приезжал в усадьбу, но с соседями не якшался (таково уж исконное свойство пошехонского дворянства, что бедный дворянин от богатого никогда ничего не видит, кроме пренебрежения и притеснения).
А именно: все время, покуда она жила в доме (иногда месяца два-три), ее кормили и
поили за барским столом; кровать ее ставили в той же комнате, где спала роженица, и, следовательно, ее кровью питали приписанных к этой комнате клопов; затем, по благополучном разрешении, ей уплачивали деньгами десять рублей на ассигнации и посылали
зимой в ее городской дом воз или два разной провизии, разумеется, со всячинкой.
То же самое происходило и с лакомством.
Зимой нам давали полакомиться очень редко, но летом ягод и фруктов
было такое изобилие, что и детей ежедневно оделяли ими. Обыкновенно, для вида, всех вообще оделяли поровну, но любимчикам клали особо в потаенное место двойную порцию фруктов и ягод, и, конечно, посвежее, чем постылым. Происходило шушуканье между матушкой и любимчиками, и постылые легко догадывались, что их настигла обида…
Хотя Марья Порфирьевна имела собственную усадьбу «Уголок», в тридцати пяти верстах от нас, но дом в ней
был так неуютен и ветх, что жить там, в особенности
зимой,
было совсем невозможно.
Увы! сестрицы не обладали даром предвидения. Они уезжали, когда лето
было в самом разгаре, и забыли, что осенью и
зимой «Уголок» представляет очень плохую защиту от стужи и непогод.
Зимой в Малиновце решительно нечего
было делать.
Матушка сама известила сестриц об этом решении. «Нам это необходимо для устройства имений наших, — писала она, — а вы и не увидите, как
зиму без милых сердцу проведете. Ухитите ваш домичек соломкой да жердочками сверху обрешетите — и
будет у вас тепленько и уютненько. А соскучитесь одни — в Заболотье чайку попить милости просим. Всего пять верст — мигом лошадушки домчат…»
Летом в нем жить еще можно
было, но
зиму, которую мы однажды провели в Заболотье (см. гл. VII), пришлось очень жутко от холода, так что под конец мы вынуждены
были переселиться в контору и там, в двух комнатах, всей семьей теснились в продолжение двух месяцев.
Вообще усадьба
была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не
было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ. Случалось даже, в особенности
зимой, что матушка и совсем не заглядывала в дом, а останавливалась в конторе, так как вообще
была неприхотлива.
— Какое веселье! Живу — и
будет с меня. Давеча молотил, теперь — отдыхаю. Ашать (по-башкирски: «
есть») вот мало дают — это скверно. Ну, да теперь
зима, а у нас в Башкирии в это время все голодают.
Зимой хлеб с мякиной башкир
ест, да так отощает, что страсть! А наступит весна, ожеребятся кобылы, начнет башкир кумыс
пить — в месяц его так разнесет, и не узнаешь!
— Все же надо себя к одному какому-нибудь месту определить. Положим, теперь ты у нас приютился, да ведь не станешь же ты здесь век вековать. Вот мы по
зимам в Москве собираемся жить. Дом топить не
будем, ставни заколотим — с кем ты тут останешься?
По
зимам семейство наше начало ездить в Москву за год до моего поступления в заведение. Вышла из института старшая сестра, Надежда, и надо
было приискивать ей жениха. Странные приемы, которые употреблялись с этой целью, наше житье в Москве и тамошние родные (со стороны матушки) — все это составит содержание последующих глав.
Клопами и другими насекомыми ночлеги изобиловали даже более, нежели летом, и от них уже нельзя
было избавиться, потому что в экипаже спать
зимой было неудобно. К счастью, зимний путь
был короче, и мы имели всего три остановки.
Жил он привольно и по
зимам давал званые обеды и вечера, на которые охотно приезжали московские «генералы», разумеется, второго сорта, из числа обладавших Станиславом второй степени, которому в то время
была присвоена звезда (но без ленты).
— А француз в ту пору этого не рассчитал. Пришел к нам летом, думал, что конца теплу не
будет, ан возвращаться-то пришлось
зимой. Вот его морозом и пристигло.
Когда все пристроились по местам, разносят чай, и начинается собеседование. Первою темою служит погода; все жалуются на холода. Январь в половине, а как стала 1-го ноября
зима, так ни одной оттепели не
было, и стужа день ото дня все больше и больше свирепеет.
— Это я замечал, — говорит дедушка, — ежели на КузьмуДемьяна в санях поехали,
быть суровой
зиме.
— Такая-то
зима, на моих памятях, только раз и
была: как француз на Москве кутил да мутил.
Климатические условия в то время, сколько помнится,
были постояннее, нежели нынче, и обыкновенно в половине ноября
зима устанавливалась окончательно.
Начинаются визиты. В начале первой
зимы у семьи нашей знакомств
было мало, так что если б не три-четыре семейства из своих же соседей по именью, тоже переезжавших на
зиму в Москву «повеселиться», то, пожалуй, и ездить
было бы некуда; но впоследствии, с помощью дяди, круг знакомств значительно разросся, и визитация приняла обширные размеры.
Словом сказать, машина
была пущена в ход, и «веселье» вступало в свои права на целую
зиму.
—
Будете ждать, долго не дождетесь. Он в прошлом году целую
зиму нас так-то водил.
Не могу с точностью определить, сколько
зим сряду семейство наше ездило в Москву, но, во всяком случае, поездки эти, в матримониальном смысле, не принесли пользы. Женихи, с которыми я сейчас познакомил читателя,
были единственными, заслуживавшими название серьезных; хотя же, кроме них, являлись и другие претенденты на руку сестрицы, но они принадлежали к той мелкотравчатой жениховской массе, на которую ни одна добрая мать для своей дочери не рассчитывает.
Вместе с ними она
была осуждена на безвыходное заключение, в продолжение целой
зимы, наверху в боковушке и, как они же, сходила вниз исключительно в часы еды да в праздник, чтоб идти в церковь.
— Так вот что. Через три месяца мы в Москву на всю
зиму поедем, я и тебя с собой взять собралась. Если ты женишься, придется тебя здесь оставить, а самой в Москве без тебя как без рук маяться. Посуди, по-божески ли так
будет?
Ежели, например, в вологодскую деревню, то, сказывают, там мужики исправные, и девушка Наташа, которую туда, тоже за такие дела, замуж выдали, писала, что живет с мужем хорошо,
ест досыта и завсе
зимой в лисьей шубе ходит.
Зимой, когда продавался залишний хлеб и разный деревенский продукт, денег в обращении
было больше, и их «транжирили»; летом дрожали над каждой копейкой, потому что в руках оставалась только слепая мелочь.
Сальные свечи (тоже покупной товар) берегли как зеницу ока, и когда в доме не
было гостей, то по
зимам долго сумерничали и рано ложились спать.
По
зимам он задавал в ней пиры, на которых гремел домашний оркестр и
пели доморощенные певчие.
— Дела как следует. Вот теперь лето, запасаемся всякого нета, а
зимой будем жить богато, со двора покато.
— Федул Ермолаич! сколько лет, сколько
зим! Садись, брат, гость
будешь! — приветствует его Струнников. — Эй, кто там! водки и закуски!
— Ну да, — говорит он, — все тысячу рублей разом и получишь. Накупишь в Москве туков [Ток — головной убор.] и
будешь здесь
зимой на балах щеголять.
Соседи езжали к Струнниковым часто и охотно, особенно по
зимам, так как усадьба их, можно сказать, представляла собой въезжий дом, в котором всякий
ел,
пил и жил сколько угодно.
— И лесной земляники
поедят — таковские! Плохо клубника-то родилась, сначала вареньем запастись надо.
Зима долга, вы же вареньица запросите.
Соседи ему не понравились, и он не понравился соседям. Думали: вот явится жених,
будет по
зимам у соседей на вечеринках танцы танцевать, барышням комплименты говорить, а вместо того приехал молодой человек молчаливый, неловкий и даже застенчивый. Как
есть рохля. Поначалу его, однако ж, заманивали, посылали приглашения; но он ездил в гости редко, отказываясь под разными предлогами, так что скоро сделалось ясно, что зимнее пошехонское раздолье напрасно
будет на него рассчитывать.
К счастью, бабушкин выбор
был хорош, и староста, действительно, оказался честным человеком. Так что при молодом барине хозяйство пошло тем же порядком, как и при старухе бабушке. Доходов получалось с имения немного, но для одинокого человека, который особенных требований не предъявлял, вполне достаточно. Валентин Осипыч нашел даже возможным отделять частичку из этих доходов, чтобы
зимой погостить месяц или два в Москве и отдохнуть от назойливой сутолоки родного захолустья.
Полы ходуном ходили; из окон и из щелей стен дуло;
зимой никакими способами ухититься
было нельзя.
С наступлением
зимы пришлось закупориться, и палисадник и улицу занесло снегом так, что и глазам не на что
было порадоваться.
Из элементов, с которыми читатель познакомился в течение настоящей хроники, к началу
зимы образовывалось так называемое пошехонское раздолье. Я не стану описывать его здесь во всех подробностях, во-первых, из опасения повторений и, во-вторых, потому что порядочно-таки утомился и желаю как можно скорее прийти к вожделенному концу. Во всяком случае, предупреждаю читателя, что настоящая глава
будет иметь почти исключительно перечневой характер.
Собирались раза два-три в
зиму и в Малиновце, и я должен сказать правду, что в этих случаях матушка изменяла своим экономическим соображениям и устраивала праздники на славу. Да и нельзя
было иначе. Дом
был громадный, помещения для всех вдоволь, запасов — тоже. Притом же сами всюду ездили и веселились — стыдно
было бы и соседям не отплатить тем же.