Неточные совпадения
— А наши-то тулянки чего придумали, — трещала участливо Домнушка. — С ног сбились, всё про свой хлеб толкуют. И всё
старухи… С заводу
хотят уезжать куда-то в орду, где земля дешевая. Право… У самих зубов нет, а своего хлеба
захотели, старые… И хохлушек туда же подманивают, а доведись до дела, так на снохах и поедут. Удумали!.. Воля вышла, вот все и зашевелились: кто куда, — объясняла Домнушка. — Старики-то так и поднялись, особенно в нашем Туляцком конце.
Нюрочке вдруг сделалось страшно:
старуха так и впилась в нее своими темными, глубоко ввалившимися глазами. Вспомнив наказ Анфисы Егоровны, она
хотела было поцеловать худую и морщинистую руку молчавшей
старухи, но рука Таисьи заставила ее присесть и поклониться
старухе в ноги.
Старуха сейчас же приняла свой прежний суровый вид и осталась за занавеской. Выскочившая навстречу гостю Таисья сделала рукой какой-то таинственный знак и повела Мухина за занавеску, а Нюрочку оставила в избе у стола. Вид этой избы, полной далеких детских воспоминаний, заставил сильно забиться сердце Петра Елисеича. Войдя за занавеску, он поклонился и
хотел обнять мать.
— А, так ты вот как с матерью-то разговариваешь!.. — застонала
старуха, отталкивая сына. — Не надо, не надо… не ходи… Не
хочешь матери покориться, басурман.
— Сбесились наши
старухи, — судачили между собой снохи из большесемейных туляцких домов. — Туда же, беззубые, своего хлеба
захотели!.. Теперь житья от них нет, а там поедом съедят!
— Какая наша религия: какая-нибудь
старуха почитает да ладаном покурит — вот и все. Ведь как не
хотела Анфиса Егоровна переезжать в Мурмос, чуяло сердце, что помрет, а я точно ослеп и на своем поставил.
— Вот что, Иван Петрович, давно я
хочу сказать тебе одно словечко. Не обижайся на глупую
старуху.
Никакого Ивана Петровича Сорокина и во сне не видывал, но, догадываясь, что
старуха хочет что-нибудь рассказать про Ивана Петровича, притворился.
Неточные совпадения
— Нет, об этом самом. И поверь, что для меня женщина без сердца, будь она
старуха или не
старуха, твоя мать или чужая, не интересна, и я ее знать не
хочу.
— Барин! ничего не
хотите закусить? — сказала в это время, подходя к нему,
старуха.
Когда брат Натальи Савишны явился для получения наследства и всего имущества покойной оказалось на двадцать пять рублей ассигнациями, он не
хотел верить этому и говорил, что не может быть, чтобы
старуха, которая шестьдесят лет жила в богатом доме, все на руках имела, весь свой век жила скупо и над всякой тряпкой тряслась, чтобы она ничего не оставила. Но это действительно было так.
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для
старухи, моей матери, потому что я не
хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня. Проси и хватай его за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
— Порфирий Петрович! — проговорил он громко и отчетливо,
хотя едва стоял на дрожавших ногах, — я, наконец, вижу ясно, что вы положительно подозреваете меня в убийстве этой
старухи и ее сестры Лизаветы. С своей стороны, объявляю вам, что все это мне давно уже надоело. Если находите, что имеете право меня законно преследовать, то преследуйте; арестовать, то арестуйте. Но смеяться себе в глаза и мучить себя я не позволю.