— Так-то оно так, а кто твой проект
читать будет? Лука Назарыч… Крепостное право изничтожили, это ты правильно говоришь, а Лука Назарыч остался… Старухи так говорят: щука-то умерла, а зубы остались… Смотри, как бы тебе благодарность из Мурмоса кожей наоборот не вышла. Один Овсянников чего стоит… Они попрежнему гнут, чтобы вольного-то мужика в оглобли завести, а ты дровосушек да кричных мастеров здесь жалеешь. А главная причина. Лука Назарыч обидится.
Неточные совпадения
— А, это ты! — обрадовался Петр Елисеич, когда на обратном пути с фабрики из ночной мглы выступила фигура брата Егора. — Вот что, Егор,
поспевай сегодня же ночью домой на Самосадку и объяви всем пристанским, что завтра
будут читать манифест о воле. Я уж хотел нарочного посылать… Так и скажи, что исправник приехал.
— А так… Попы
будут манифесты
читать, какая это воля?..
Через заводскую плотину валила на площадь густая толпа раскольников, — тронулся весь Кержацкий конец, чтобы послушать, как
будет читать царский манифест не поп, а сам исправник.
Была еще любимая книжка у Нюрочки, — это всеобщая история Ляме-Флери, которую она уже
читала одна.
— Сущая беда эти умники… Всех нас в порошок истер Петр-то Елисеич, а того не догадался, что я же
буду проект-то его
читать. Умен, да не догадлив… Как он нас всех тут разнес: прямо из дураков в дураки поставил.
Больная только слабо стонала, а
читать за нее должен
был инок Кирилл. Нюрочке вдруг сделалось страшно, и она убежала домой. Кстати, там ее уже искали: приехал из Мурмоса Самойло Евтихыч и мастерица Таисья.
По обычаю, над женщиной
читали только женщины, а инок Кирилл привезен
был только для исполнения чина погребения.
— А может
быть, она не умерла? — повторял Груздев, ожидая подтверждения этой мысли. — Ведь бывают глубокие обмороки… Я
читал в газете про одну девушку, которая четырнадцать дней лежала мертвая и потом очнулась.
Дальше Нюрочка получила самые точные сведения о «чернодневии» и о почитании двенадцати пятниц,
прочитала несколько раз «Сон богородицы» и целый курс о «всескверном льстеце», то
есть об антихристе.
Многие уже
читали себе отходную: на Ключевском, конечно,
будет то же, что
было в Мурмосе.
— Небойсь гражданской печати захотел? — корила Таисья. — Так и
есть. Нет, чтобы псалтырь
читать.
— Нюрочка, ты взяла бы какую-нибудь книжку и почитала вслух больному, а то ведь можно с ума сойти от этого дурацкого лежанья… Конечно, тебе одной ходить в сарайную неудобно, а
будешь читать, когда там Таисья бывает.
Желание отца
было приведено в исполнение в тот же день. Нюрочка потащила в сарайную целый ворох книг и торжественно приготовилась к своей обязанности чтицы. Она
читала вслух недурно, и, кроме Васи, ее внимательно слушали Таисья и Сидор Карпыч. Выбор статей
был самый разнообразный, но Васе больше всего нравились повести и романы из русской жизни. В каждой героине он видел Нюрочку и в каждом герое себя, а пока только не спускал глаз с своей сиделки.
— Необходимо их разъединить, — посоветовал доктор Ефиму Андреичу, которого принимал за родственника. — Она еще молода и нервничает, но все-таки лучше изолировать ее… Главное, обратите внимание на развлечения. Кажется, она слишком много
читала для своих лет и, может
быть, пережила что-нибудь такое, что действует потрясающим образом на душу. Пусть развлекается чем-нибудь… маленькие удовольствия…
— Да я и не с тем, чтобы вы поняли. Мне хочется посмотреть на вас, как вы
читать будете. У вас, когда вы читаете, кончик носика очень мило двигается.
Самгин швырнул газету прочь, болели глаза,
читать было трудно, одолевал кашель. Дмитрий явился поздно вечером, сообщил, что он переехал в ту же гостиницу, спросил о температуре, пробормотал что-то успокоительное и убежал, сказав:
Спутники мои беспрестанно съезжали на берег, некоторые уехали в Капштат, а я глядел на холмы, ходил по палубе,
читал было, да не читается, хотел писать — не пишется. Прошло дня три-четыре, инерция продолжалась.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (
Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Артемий Филиппович. Позвольте, я
прочитаю. (Надевает очки и
читает).«Почтмейстер точь-в-точь департаментский сторож Михеев; должно
быть, также, подлец,
пьет горькую».
Хлестаков. Хорошо, хоть на бумаге. Мне очень
будет приятно. Я, знаете, этак люблю в скучное время
прочесть что-нибудь забавное… Как ваша фамилия? я все позабываю.
Городничий (
читает).«Как сивый мерин». Не может
быть! вы это сами написали.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не
читаете писем:
есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите,
прочту?