Неточные совпадения
Молчание. Вахрушка вздыхает. И
куда эти бродяги только идут? В год-то
их близко сотни в темной пересидит. Только настоящие бродяги приходят объявляться поздно осенью, когда ударят заморозки, а этот какой-то оглашенный. Лежит Вахрушка и думает, а старик в темной затянул...
— Ну, здравствуй, дорогой гостенек, — поздоровался
он, наконец. — Али на богомолье
куда наклался?
Галактион даже закрыл глаза, рисуя себе заманчивую картину будущего пароходства. Михей Зотыч понял,
куда гнул любимый сын, и нахмурился. Не о пустяках надо было сейчас думать, а у
него вон что на уме: пароходы… Тоже придумает.
— Не будет добра, Флегонт Васильич. Все говорят, что неправильная свадьба.
Куда торопились-то? Точно на пожар погнали. Так-то выдают невест с заминочкой… А все этот старичонко виноват. От
него все…
Они все чего-то искали, куда-то ездили по каким-то никому не известным делам и вообще ужасно торопились.
Харитона Артемьевича не было дома, —
он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
Поднявшись по лестнице во второй этаж,
они прошли куда-то направо, откуда доносился гул споривших голосов. Большая комната, затянутая табачным дымом, с длинным столом посредине, походила на железнодорожный буфет. На столе кипело два самовара, стояла чайная посуда, а кругом стола разместились представители местного самоуправления.
Дальше события немножко перепутались. Галактион помнил только, что поднимался опять куда-то во второй этаж вместе с Полуяновым и что шубы с
них снимала красивая горничная, которую Полуянов пребольно щипнул. Потом
их встретила красивая белокурая дама в сером шелковом платье. Кругом были все те же люди, что и в думе, и Голяшкин обнимал при всех белокурую даму и говорил...
Потом Галактион что-то говорил с доктором, а тот
его привел куда-то в дальнюю комнату, в которой лежал на диване опухший человек средних лет.
Он обрадовался гостям и попросил рюмочку водки.
Бубнов пил только мадеру и без нее не мог ни двигаться, ни говорить. Шелест женина платья попрежнему
его пугал, и больной делал над собой страшное усилие, чтобы куда-нибудь не спрятаться. Для дела
он был совершенно бесполезен, и Галактион являлся к
нему только для проформы. Раз Бубнов отвел
его в сторону и со слезами на глазах проговорил...
И платьица такие скромненькие, коричневенькие, и переднички беленькие, и волосики гладко-гладко причесаны, и разговор по-образованному, и еще на фортепьянах наигрывают, —
куда же купеческим девицам против
них?
Завернул как-то Ечкин по пути, —
он вечно был занят по горло и вечно куда-нибудь торопился.
Теперь
он был рад всякому случаю уйти куда-нибудь из дому и с особенной энергией принялся за бубновский процесс.
—
Он, непременно
он, Лиодорка, убил… Хоть сейчас присягу приму. В ножки поклонюсь, ежели ты
его куда-нибудь в каторгу определишь. Туда
ему и дорога.
Теперь
он его узнал, — старик бывал еще у отца на заводах,
куда приезжал откуда-то из скитов.
— Вот черт принес! — жаловался
он попадье. — Не нашли другого время, а еще мы да мы… и всякое обращение понимаем. Лезут не знамо
куда.
Этот визит все-таки обеспокоил Галактиона. Дыму без огня не бывает. По городу благодаря полуяновскому делу ходили всевозможные слухи о разных других назревавших делах, а в том числе и о бубновской опеке. Как на беду, и всеведущий Штофф куда-то провалился. Впрочем,
он скоро вернулся из какой-то таинственной поездки и приехал к Галактиону ночью, на огонек.
Во-первых,
он находился в «темной» при волости,
куда сам когда-то сажал Михея Зотыча; во-вторых, теперь темная битком была набита мертвецки пьяными, подобранными вчера «на дешевке», а в-третьих, с левого бока лежал рядом с
ним окоченевший труп запившегося насмерть.
— Греческий язык писал… Милый наш родственник, значит, Харченко.
Он на почте заказным письмом отправлял статью, — ну, и вызнали,
куда и прочее. И что только человеку нужно? А главное, проклятый хохол всю нашу фамилию осрамил… Добрые люди будут пальцами указывать.
Прасковья Ивановна проявила отчаянную решимость сейчас же уехать от мужа
куда глаза глядят, и доктор умолял ее, стоя на коленях, остаться, простить
его и все забыть.
Встреча с отцом вышла самая неудобная, и Галактион потом пожалел, что ничего не сделал для отца.
Он говорил со стариком не как сын, а как член банковского правления, и старик этого не хотел понять. Да и можно бы все устроить, если бы не Мышников, — у Галактиона с последним оставались попрежнему натянутые отношения. Для очищения совести Галактион отправился к Стабровскому, чтобы переговорить с
ним на дому. Как на грех, Стабровский куда-то уехал. Галактиона приняла Устенька.
По вечерам Ечкин приходил на квартиру к Галактиону и без конца говорил о своих предприятиях. Харитина сначала к
нему не выходила, а потом привыкла. Она за два месяца сильно изменилась, притихла и сделалась такою серьезной, что Ечкин проста ее не узнавал.
Куда только делась прежняя дерзость.
—
Куда же
им, нынешним-то, Илья Фирсыч? Телята залижут.
Иногда у
него являлась спасительная мысль бежать из проклятого Заполья
куда глаза глядят, но ведь это последнее средство было всегда в
его распоряжении.
Нужно было
их куда-нибудь пристроить.
— А я уйду, как сделал Галактион… Вот и весь разговор. Наймусь куда-нибудь в приказчики, Тарас Семеныч, а то буду арендовать самую простую раструсочную мельницу, как у нашего Ермилыча. У
него всегда работа… Свое зерно мужички привезут, смелют, а ты только получай денежки. Барыши невелики, а зато и убытков нет. Самое верное дело…
— Нет, скажите мне,
куда девались деньга? — приставал ко всем подвыпивший Штофф. — Ведь
они были… да. И всем это известно… И какая публика подобралась: Ечкин, Полуянов, Лиодор… Ха-ха!.. Лиодор всех путает.
— Ловко катается, — заметил Анфим. — В Суслоне оказывали, что
он ездит на своих, а с земства получает прогоны. Чиновник тоже. Теперь с попом Макаром дружит… Тот тоже хорош: хлеба большие тысячи лежат, а
он цену выжидает. Злобятся мужички-то на попа-то… И
куда, подумаешь, копит, — один, как перст.
У Ечкина попрежнему роились тысячи планов,
он ждал каких-то спасительных сроков, писал без конца кому-то и куда-то бесконечные деловые письма и не думал сдаваться.
— Не до тебя, Михей Зотыч, — грубо остановил
его Вахрушка. — Шел бы ты своей дорогой,
куда наклался.
Неточные совпадения
Городничий. Эк
куда хватили! Ещё умный человек! В уездном городе измена! Что
он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней,
куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами.
Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть
его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Анна Андреевна. Где ж, где ж
они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все ты, а всё за тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон,
куда,
куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с
ним! я человек простой».
Слышишь, побеги расспроси,
куда поехали; да расспроси хорошенько: что за приезжий, — каков
он, — слышишь?