Позволь сначала отрекомендоваться: я — герой, я делал всеобщую историю,
пролитая мною кровь послужит Иловайскому материалом для самоновейшей истории, я — ординарец при генерале Черняеве, я, то есть моя персона, покрыта ранами (жаль, что милые турки ранили меня довольно невежливо, ибо я не могу даже показать публике своих почетных шрамов и рубцов), наконец, я в скором времени кавалер сербского ордена Такова…
Цветок в его глазах осуществлял собою все зло; он впитал в себя всю невинно
пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слезы, всю желчь человечества.
Чувствую, или грехи моих родителей, или кровь, за меня безвинно
пролитая, запечатлели меня клеймом отчуждения от родины.
И клянусь: обвинением вашим вы только облегчите его, совесть его облегчите, он будет проклинать
пролитую им кровь, а не сожалеть о ней.