— Хоть мы с тобой век бранимся, а угол тебе у брата всегда готов, — сказал Патап Максимыч. — Бери заднюю, и моленная в твоей, значит,
будет власти, поколь особого дома на задах тебе не поставлю. Егозу свою привози, Фленушку-то… Еще кого знаешь, человек с пяток прихвати. Авось сыты будете.
Неточные совпадения
Конечно, все во
власти Божией, а, судя по человечеству, кажись бы, и наперед таких забот вам не
будет, какие на мне лежат.
— Да как вам сказать, сударыня? — ответила Манефа. — Вы ее хорошо знаете, девка всегда
была скрытная, а в голове дум
было много. Каких, никому, бывало, не выскажет… Теперь пуще прежнего — теперь не сговоришь с ней… Живши в обители, все-таки под смиреньем
была, а как отец с матерью потачку дали,
власти над собой знать не хочет… Вся в родимого батюшку — гордостная, нравная, своебычная — все бы ей над каким ни на
есть человеком покуражиться…
Аксинья Захаровна, на радости, что выпал на ее долю час воли и
власти, хотела
было продолжать свои сказанья, но вошел Алексей.
— Как не наше дело? — горячилась Фелицата. — Как не наше дело? Сама знаешь, что
будет, коли отберут из Шарпана Владычицу. Тут всех скитов дело касается, не одного Шарпана… Нет — этого нельзя!.. На собранье надо эту гордячку под
власть подтянуть, чтобы общего совета слушалась. Так нельзя!..
— Сколько велишь, батюшка, столько и оставлю. Я твой, и вся
власть надо мною твоя. В угоду
будет, и все возьми — противиться не могу, — покорно отвечал Алексей.
— Ничего тут губернатор не поделает, — ответил Патап Максимыч. —
Был у меня с ним насчет вас разговорец. Со всяким бы, говорит, моим удовольствием, да не могу:
власти, говорит, такой не имею… Известно, хоть и губернатор, а тоже под начальством живет, и его по головке не погладят, коль не сделает того, что сверху ему приказано.
Опять же, если взять и насчет капиталу — Прасковья Патаповна вся как
есть в родительской
власти…
— Вся
власть твоя, матушка, — ответила она. — Как твое произволение
будет.
Добро тому, кто добудет чудные зелья: с перелетом всю жизнь
будет счастлив, с зашитым в ладанку корешком ревеньки не утонет, с архилином не бойся ни злого человека, ни злого духа, сок тирличá отвратит гнев сильных людей и возведет обладателя своего на верх богатства, почестей и славы; перед спрыг-травой замки и запоры падают, а чудный цвет папоротника принесет счастье, довольство и здоровье, сокрытые клады откроет,
власть над духами даст.
— Если, матушка, желаете со всеми в согласии пребыть, неотменно надо нам духовную
власть архиепископа признать. Не одни московские его принимают, а повсюду, где только
есть наши христиане, — сказал Василий Борисыч.
— «А
была я, матушка, у пречестного отца Иоанна Матвеевича, и он, скорбен сын и кончине близяся, таковое ж заповедал: прияти
власть духовную преосвященного архиепископа Антония…»
Память о женской красоте смутила рогожского посла, оттого и речи на соборе
были нескладны. Посмотреть бы московским столпам на надежду свою, поглядеть бы на витию, что всех умел убеждать, всех заставлял с собой соглашаться!.. Кто знает?.. Не
будь в Комарове такого съезда девиц светлооких, на Керженце, пожалуй, и признали б духовную
власть владыки Антония…
Совершенно
были они уверены, что в злое, «гонительное время» сам Бог повелевает покупать за деньги милости
власть имущих.
— Муж жене должен
быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть, — не глядя ни на кого, продолжала речь свою Фленушка. — Захотел бы кто взять меня — иди, голубчик, под мой салтык, свою волю под лавку брось, пляши, дурень, под мою дудочку.
Власти над собой не потерплю — сама
власти хочу… Воли, отваги душа моя просит, да негде ей разгуляться!.. Ровно в каменной темнице, в тесной келье сиди!..
— Матушка! Да какие ж от наших московских бывали к вам повеления?.. Какое властительство?.. Помилуйте! — оправдывался Василий Борисыч. — Вам только предлагают церковного ради мира и христианского общения принять архиепископа, а
власти никакой над вами иметь не желают. То дело духовных чинов. Примете архиепископа — его дело
будет…
Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил,
есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно; ничей взор не обещает столько блаженства; никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
Я плачу… если вашей Тани // Вы не забыли до сих пор, // То знайте: колкость вашей брани, // Холодный, строгий разговор, // Когда б в моей лишь
было власти, // Я предпочла б обидной страсти // И этим письмам и слезам. // К моим младенческим мечтам // Тогда имели вы хоть жалость, // Хоть уважение к летам… // А нынче! — что к моим ногам // Вас привело? какая малость! // Как с вашим сердцем и умом // Быть чувства мелкого рабом?
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить и я по отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она
была по прозванию Приплодиных. Нас, детей,
было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем, все, по
власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Ибо желать следует только того, что к достижению возможно; ежели же
будешь желать недостижимого, как, например, укрощения стихий, прекращения течения времени и подобного, то сим градоначальническую
власть не токмо не возвысишь, а наипаче сконфузишь.
Сохранение пропорциональностей частей тела также не маловажно, ибо гармония
есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от того кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает
власть, как некоторая выдающаяся или заметная для всех гнусность.
Во-первых, назначен
был праздник по случаю переименования города из Глупова в Непреклонск; во-вторых, последовал праздник в воспоминание побед, одержанных бывшими градоначальниками над обывателями; и, в-третьих, по случаю наступления осеннего времени сам собой подошел праздник"Предержащих
Властей".
— Ежели
есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не
быть? и кто тебе такую
власть дал, чтобы всех сих людей от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными людьми в некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?