— Да вечор Сергей Андреич к себе наказывал побывать… Колышкин Сергей Андреич, — отвечал Алексей. — Домом-то не опознался ли я, ваше благородие? — прибавил он, униженно кланяясь. — А постучался,
вот те Христос, безо всякого умыслу, единственно по своей крестьянской простоте… Люди мы, значит, небывалые, городских порядков не знаем…
Неточные совпадения
— Ах ты, любезненькой мой!.. Что же нам делать-то? — отвечал игумен. — Дело наше заглазное. Кто знает, много ль у них золота из пуда выходит?.. Как поверить?.. Что дадут, и за
то спаси их
Христос, Царь Небесный… А
вот как бы нам с тобой да настоящие промысла завести, да дело-то бы делать не тайком, а с ведома начальства, куда бы много пользы получили… Может статься, не одну бы сотню пудов чистого золота каждый год получали…
— Не клад, а песок золотой в земле рассыпан лежит, — шептал Алексей. — Мне показывали… Стуколов этот показывал, что с Патапом Максимычем поехал… За
тем они в Ветлугу поехали… Не проговорись только,
Христа ради, не погуби…
Вот и думаю я — не пойти ли мне на Ветлугу… Накопавши золота, пришел бы я к Патапу Максимычу свататься…
— Побывайте в степях, посмотрите, — молвил Василий Борисыч. — Да…
Вот что я вам, Михайло Васильич, скажу, — продолжал он, возвыся голос, — когда
Христос сошел на землю и принял на себя знак рабий, восхотел он, Владыко, бедность и нищету освятить.
Того ради избрал для своего рождества самое бедное место, какое было тогда на земле. И родился Царь Небесный в тесном грязном вертепе среди скотов бессловесных… Поди теперь в наши степи — что ни дом,
то вертеп Вифлеемский.
— Я
те дам
Христа ради!.. — кричал Патап Максимыч. — Уходом вздумали!.. Самокруткой!..
Вот тебе,
вот тебе!.. — и усердно зачал плеткой хлестать
то дочь,
то зятя любезного.
С того самого дня они уже более не расставались. (Деревня Бесселендеевка отстояла всего на восемь верст от Бессонова.) Неограниченная благодарность Недопюскина скоро перешла в подобострастное благоговение. Слабый, мягкий и не совсем чистый Тихон склонялся во прах перед безбоязненным и бескорыстным Пантелеем. «Легкое ли дело! — думал он иногда про себя, — с губернатором говорит, прямо в глаза ему смотрит…
вот те Христос, так и смотрит!»
— Мамынька,
вот те Христос, ничего не знаю! — отпиралась Феклиста. — Ничего не знаю, чего ему, омморошному, надо от меня… Он и на фабрику ходит: сядет на свалку дров и глядит на меня, как я дрова ношу. Я уж и то жаловалась на него уставщику Корниле… Корнило-то раза три выгонял Морока с фабрики.
Неточные совпадения
— Так
вот что, панове-братове, случилось в эту ночь.
Вот до чего довел хмель!
Вот какое поруганье оказал нам неприятель! У вас, видно, уже такое заведение: коли позволишь удвоить порцию, так вы готовы так натянуться, что враг
Христова воинства не только снимет с вас шаровары, но в самое лицо вам начихает, так вы
того не услышите.
— В Полтавской губернии приходят мужики громить имение. Человек пятьсот. Не свои — чужие; свои живут, как у
Христа за пазухой. Ну
вот, пришли, шумят, конечно. Выходит к ним старик и говорит: «Цыцте!» — это по-русски значит: тише! — «Цыцте, Сергий Михайлович — сплять!» —
то есть — спят. Ну-с, мужики замолчали, потоптались и ушли! Факт, — закончил он квакающим звуком успокоительный рассказ свой.
— «Значит — не желаешь стрелять?» — «Никак нет!» — «Значит — становись на
то же место!» Н-ну, пошел Олеша, встал рядом с расстрелянным, перекрестился. Тут — дело минутное: взвод — пли!
Вот те и
Христос!
Христос солдату не защита, нет! Солдат — человек беззаконный…
— О да, ты был значительно груб внизу, но… я тоже имею свои особые цели, которые и объясню тебе, хотя, впрочем, в приходе моем нет ничего необыкновенного; даже
то, что внизу произошло, — тоже все в совершенном порядке вещей; но разъясни мне
вот что, ради
Христа: там, внизу,
то, что ты рассказывал и к чему так торжественно нас готовил и приступал, неужто это все, что ты намерен был открыть или сообщить, и ничего больше у тебя не было?
— Матушка ты наша, барышня-голубушка, пропали бы мы все здесь пропадом…
Вот те истинный
Христос!