Приближался шедший впереди подросток лет четырнадцати, в черном суконном кафтанчике, с двумя полотенцами, перевязанными крестом через оба плеча. В руках на большой батистовой пелене нес он благословенную икону в
золотой ризе, ярко горевшей под лучами полуденного солнца.
Неточные совпадения
В середине большого пятиярусного иконостаса, поставленного у задней стены на возвышенной солее, находились древние царские двери замечательной резьбы; по сторонам их стояли местные иконы в серебряных
ризах с подвешенными пеленами, парчовыми или бархатными, расшитыми
золотом, украшенными жемчугом и серебряными дробницами.
Там развевались цеховые значки и церковные хоругви, блестели на солнце дородоровые
ризы духовенства, расшитые
золотом мундиры казанских властей и штыки гарнизонного батальона, расставленного рядами по сторонам пути.
Ни конца ни краю играм и песням… А в ракитовых кустиках в укромных перелесках тихий шепот, страстный, млеющий лепет, отрывистый смех, робкое моленье, замирающие голоса и звучные поцелуи… Последняя ночь хмелевая!.. В последний раз светлый Ярило простирает свою серебристую
ризу, в последний раз осеняет он игривую молодежь
золотыми колосьями и алыми цветами мака: «Кошуйтеся [Живите в любви и согласии.], детки, в ладу да в миру, а кто полюбит кого, люби дóвеку, не откидывайся!..» Таково прощальное слово Ярилы…
Когда вышли навстречу все попы в светлых
золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои головы и сняли шапки.
С неба изливался голубой пламень, раскаляя ослепительно
золото ризы, затканной черными крестами; стая белых голубей, кружась, возносилась в голубую бездонность.
Она и раньше видала это — богатые церкви и шитые
золотом ризы попов, лачуги нищего народа и его позорные лохмотья, но раньше это казалось ей естественным, а теперь — непримиримым и оскорбляющим бедных людей, которым — она знала — церковь ближе и нужнее, чем богатым.
Неточные совпадения
Старичок-священник, в камилавке, с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами, выпростав маленькие старческие руки из-под тяжелой серебряной с
золотым крестом на спине
ризы, перебирал что-то у аналоя.
Вспомнил, что в романе «Воскресение» Лев Толстой назвал
ризу попа
золотой рогожей, — за это пошленький литератор Ясинский сказал в своей рецензии, что Толстой — гимназист.
Блестели
золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга
риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Казалось, что чем дальше уходит архиерей и десятки неуклюжих фигур в
ризах, — тем более плотным становится этот живой поток
золота, как бы увлекая за собою всю силу солнца, весь блеск его лучей.
Комната, оклеенная темно-красными с
золотом обоями, казалась торжественной, но пустой, стены — голые, только в переднем углу поблескивал серебром
ризы маленький образок да из простенков между окнами неприятно торчали трехпалые лапы бронзовых консолей.