Неточные совпадения
Ох ты, горе мое, горе-гореваньице,
Ты печаль моя,
тоска лютая.
Загубила ты добра-молодца,
Красна девица, дочь отецкая.
Прочитала бы она мне предсмертную прóщу, и спáла б у меня с души
тоска лютая…
Не дай ей Бог познать третью любовь. Бывает, что женщина на переходе от зрелого возраста к старости полюбит молодого. Тогда закипает в ней страсть безумная, нет на свете ничего мучительней, ничего неистовей страсти той… Не сердечная
тоска идет с ней об руку, а
лютая ненависть, черная злоба ко всему на свете, особливо к красивым и молодым женщинам… Говорят: первая любовь óт Бога, другая от людей, а третья от ангела, что с рожками да с хвостиками пишут.
И пуще огня боится его… «Долго ль в самом деле, — думает Таня, — такому кудеснику, такому чаровнику заворожить сердце бедной девушки, лишить меня покоя, наслать нá сердце
тоску лютую, неизбывную…
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя лучшими в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня
лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
— А мне легко, думаешь, и за себя страдать, и за батюшку родимого, и за тебя, братец мой названый? Не вижу я разве, как вы из-за меня убиваетесь? Да с собой ничего поделать не могу, не в силах из сердца вырвать
лютой тоски; гложет она меня, гложет…
Неточные совпадения
Молю тебя, кудрявый ярый хмель, // Отсмей ему, насмешнику, насмешку // Над девушкой! За длинными столами, // Дубовыми, за умною беседой, // В кругу гостей почетных, поседелых, // Поставь его, обманщика, невежей // Нетесаным и круглым дураком. // Домой пойдет, так хмельной головою // Ударь об тын стоячий, прямо в лужу // Лицом его бесстыжим урони! // О, реченька, студеная водица, // Глубокая, проточная, укрой //
Тоску мою и вместе с горем
лютым // Ретивое сердечко утопи!
— Не упомню, не то сегодня, не то вчера… Горюшко
лютое, беда моя смертная пришла, Устинья Марковна. Разделились мы верами, а во мне душа полымем горит… Погляжу кругом, а все красное. Ах,
тоска смертная… Фенюшка, родная, что ты сделала над своей головой?.. Лучше бы ты померла…
Ах, нет, лучше и не думать, а
тоска, как змея
лютая, сердце сосет…
И почему, спрашивал я себя, этот рассказ запечатлевается даже в моем уме — не трудностью пути, не страданиями, даже не «
лютою бродяжьей
тоской», а только поэзией вольной волюшки?
— Верите вы? — как-то жалостливо проговорил рассказчик, поднимая на меня глаза с выражением
тоски, — и оборониться-то они нисколько не умели: со штыками этак, как от собак, отмахиваются, а мы на них, мы на них, как
лютые волки!..