Неточные совпадения
— Справится ли она, Максимыч? — молвила Аксинья Захаровна. — Мастерица-то мастерица, да прихварывает, силы у ней против прежнего вполовину нет. Как в последний раз
гостила у нас, повозится-повозится у печи, да и приляжет на лавочке. Скажешь: «Полно, кумушка, не утруждайся», — не слушается. Насчет стряпни с ней сладить никак невозможно: только
приехала, и за стряпню, и хоть самой неможется, стряпка к печи не смей подходить.
— Как отцу сказано, так и сделаем, — «уходом», — отвечала Фленушка. — Это уж моих рук дело, слушайся только меня да не мешай. Ты вот что делай:
приедет жених, не прячься, не бегай, говори с ним, как водится, да словечко как-нибудь и вверни, что я, мол, в скитах выросла, из детства, мол, желание возымела Богу послужить, черну рясу надеть… А потом просись у отца на лето к нам в обитель
гостить, не то матушку Манефу упроси, чтоб она оставила у вас меня. Это еще лучше будет.
— Да ведь я было затем и
приехал, чтобы звать тебя стол ради жениха урядить, — сказал Патап Максимыч. — На Аксиньины именины
гостить к нам с отцом собирается.
Обе дочери и Груня были на ту пору в Осиповке; из обители, куда в ученье были отданы, они
гостить приезжали…
— Непутный! — молвила Аксинья Захаровна, подавая брату чашку лянсина. — Тоже чаю!.. Не в коня корм!.. Алексеюшка, — продолжала она, обращаясь к Лохматому, — пригляди хоть ты за ним, голубчик, как гости-то
приедут… Не допускай ты его к тому столу, не то ведь разом насвищется.
Не успели Скорняковы по первой чашке чая выпить, как новые
гости приехали: купец из города, Самсон Михайлыч Дюков, да пожилой человек в черном кафтане с мелкими пуговками и узеньким стоячим воротником, — кафтан, какой обыкновенно носят рогожские, отправляясь к службе в часовню.
— Пятеро, — сказал Стуколов, — ты молви только отцу игумну: Яким, дескать, Прохорыч Стуколов с
гостями приехал.
Ненароком приехали-то вы ко мне,
гости любезные, — не взыщите…
Десять годов тому, как они
гостить приезжали к нам…
И рассказал Патап Максимыч Колышкину, как
приехали к нему Стуколов с Дюковым, как паломник при всех
гостях, что случилось, расписывал про дальние свои странствия, а когда не стало в горнице женского духа, вынул из кармана мешок и посыпал из него золотой песок…
— А вот погоди, к нам в
гости приедут, увидишь, — молвила Фленушка.
— А как же это ему проведать-то? — возразила Фленушка. — Летом на Низ сплывет, тогда все и сработаем.
Приезжай после на готовое-то, встречай зятя с молодой женой. Готовь пиры, созывай
гостей — это уж дело его…
— Э, полноте, матушка, — ответила Марья Гавриловна. — Разве за тем я в обитель
приехала, чтоб по
гостям на пиры разъезжать? Спокой мне нужен, тихая жизнь… Простите, матушка, — прибавила она, поклонясь игуменье и намереваясь идти домой.
Дождалась ты меня, горе-горькую,
Собралась я к тебе в
гости скорешенько,
Не на кóнях я к тебе
приехала —
Прибежала на своих резвых ноженьках.
— Пустое городишь, — прервал ее Чапурин. — Не исправник в
гости сбирается, не становой станет кельи твои осматривать. То вспомни: куда эти питерские чиновники ни
приезжали, везде после них часовни и скиты зорили… Иргиз возьми, Лаврентьев монастырь, Стародубские слободы… Тут как ни верти, а дошел, видно, черед и до здешних местов…Чтó же ты, как распорядилась на всякий случай?
При надвинувшихся нá небо сумерках не может разглядеть Марья Гавриловна в лицо
приезжего, но сердце ей подсказывает, что это
гость давно жданный, давно желанный…
— Сказывала я тебе, матушка, что не знаю, и теперь та же речь, что не знаю… Через два дня тот
гость опять
приезжал, лошади с ним, тройка и тарантас, туда сами сели, Танюшу с собой посадили, а имение сложили на подводы. На пяти подводах повезли, матушка.
— Вам бы к Петрову-то дню нашу обитель посетить, Марко Данилыч, — с низкими поклонами стала звать его мать Аркадия. — Праздник ведь у нас, храм… Опять же и собрание будет… И Дунюшка бы повидалась с подругами… Приезжайте-ка, право, Марко Данилыч… Что вам стоит? До ярманки еще без малого месяц — управитесь… Давно же и не
гостили у нас… А уж как бы матушку-то обрадовали… Очень бы утешили ее.
Чинно девицы
гостям поклонились;
приезжие отдали им по поклону. Ровно впервой отроду видятся.
— Знатные
гости на празднике будут, надо, чтоб все по-хорошему было: Смолокуров Марко Данилыч с Дунюшкой
приедет, Патап Максимыч обещался, Самоквасов племянник здесь… Опять же матери со всех обителей наедут — согласные и несогласные… Угощенье тут первое дело, надо, чтоб видели все наше строительство, все бы хозяйственность нашу ценили… Варенцов много ли?
И все на него смотрели с почтеньем, все мысленно радовались: «Вот-де и наших царь награждает!» Одна Манефа не взглянула на кафтан с галунами. Но, когда после службы Михайло Васильич с хозяйкой посетил ее келью, слов не нашла игуменья, благодаря столь почетного
гостя за нежданное посещенье. На сорочинах звала его ради одной прилики, зная наперед, что голова не
приедет… И не
приехал бы, если б не захотелось ему показаться людя́м в жалованном кафтане.
Не в собранье сидеть, не про скитские дела советовать, к Фленушке в
гости на праздник девицы
приехали, очень звала она их, когда у Юдифы
гостила.
Не все
приезжали прямо к Манефе, только избранные да много знакомых. Во всех Комаровских обителях, во всех сиротских домах пристало
гостей видимо-невидимо.
В горницах Марьи Гавриловны шумно идет пированье. Кипит самовар, по столам и по окнам с пуншем стаканы стоят. Патап Максимыч с Смолокуровым, удельный голова с кумом Иваном Григорьичем, купцы, что из города в
гости к Манефе
приехали, пароходчик из Городца частенько усы в тех стаканах помачивают… Так справляют они древнюю, но забытую братчину-петровщину на том самом месте, где скитская обрядность ее вконец загубила, самую память об ней разнесла, как ветер осенний сухую листву разносит…
Гостей было довольно, изо всех скитов
приезжали, одних игумений было двадцать четыре, я сама двадцать пятая.
И с той поры, как ни случится, бывало, Патапу Максимычу встретиться с попом Сушилой, тотчас от него отворотится и даже начнет отплевываться, а Сушило каждый раз вслед ему крикнет, бывало: «Праздник такой-то на дворе,
гостей жди: с понятыми
приеду, накрою на службе в моленной…» И про эти угрозы от людей стороной узнавала Аксинья Захаровна и каждый раз, как в моленную люди сойдутся, строго-настрого наказывала старику Пантелею ставить на задах усадьбы караульных, чтоб неверный поп в самом деле службу врасплох не накрыл.
— Как водится, — отвечал Патап Максимыч. — Как
гостили мы у Манефы, так слышали, что она чуть не тайком из Комарова с ним уехала; думал я тогда, что Алешка, как надо быть приказчику, за хозяйкой
приезжал… А вышло на иную стать — просто выкрал он Марью Гавриловну у нашей чернохвостницы, самокрутку, значит, сработал… То-то возрадуется наша богомолица!.. Таких молитв начитает им, что ни в каком «часовнике», ни в каком псалтыре не найдешь… Вот взбеленится-то!.. Ха-ха-ха!
Неточные совпадения
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра
гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня в висок! // «Ну, благо ты
приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка!
Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом
приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Правдин. Это все хорошо; не забудьте, однако ж, сударыня, что
гость ваш теперь только из Москвы
приехал и что ему покой гораздо нужнее похвал вашего сына.
Сначала полагали, что жених с невестой сию минуту
приедут, не приписывая никакого значения этому запозданию. Потом стали чаще и чаще поглядывать на дверь, поговаривая о том, что не случилось ли чего-нибудь. Потом это опоздание стало уже неловко, и родные и
гости старались делать вид, что они не думают о женихе и заняты своим разговором.
Кроме того, Варенька, заграничная приятельница Кити, исполнила свое обещание
приехать к ней, когда Кити будет замужем, и
гостила у своего друга.