Неточные совпадения
По краям
дома пристроены светелки. Там хозяйские дочери проживали, молодые девушки. В передней половине горница хозяина была, в задней моленная с иконостасом в
три тя́бла. Канонница с Керженца при той моленной жила, по родителям «негасимую» читала. Внизу стряпущая, подклет да покои работников да работниц.
Пущенные Акулиной вести дошли до Осиповки. В одном из мшенников, что целым рядом стояли против
дома Чапурина, точили посуду
три токаря, в том числе Алексей. Четвертый колесо вертел.
Прошло года
три, мать Аксиньи Захаровны померла в одночасье, остались в
дому отец, старый вдовец, да сын, холостой молодец.
А помрем мы с тобой, весь
дом и все добро, что останется, тоже на
три доли всем поровну…
— Неможется, так лежи. Умри, коли хочется, а сраму делать не смей… Вишь, что вздумала! Да я тебя в моленной на
три замка запру, шаг из
дому не дам шагнуть… Неможется!.. Я тебе такую немоготу задам, что ввек не забудешь… Шиш на место!.. А вы, мокрохвостницы, что стали?.. Тащите назад, да если опять вздумаете, так у меня смотрите: таковских засыплю, что до новых веников не забудете.
Часовни, сажен по пятнадцати в длину, по шести, по семи в вышину, строились на один лад: каждая составляла огромный четырехугольный бревенчатый, не обшитый тесом
дом, с окнами в два, иногда в
три ряда, под огромною крутою на два ската тесовою кровлей с крестом вместо конька и с обширной папертью, на которой возвышались небольшие колокольни, давно, впрочем, стоявшие без колоколов.
Очей не сводя, мрачно смотрел, как тот сряжался в дорогу, как прощался с Пантелеем и с работниками, как, помолившись Богу на
три стороны, низко поклонился покидаемому
дому, а выехав за околицу, сдержал саврасок, вылез из тележки, еще раз помолился, еще раз поклонился деревне…
— Сорок тысяч целковых в первом слове, — сказал Алексей. — Тысячи
три либо четыре спустят. Опять же и в
доме все на хорошую руку: стулья всякие, столы, зеркала, на полах ковры — одно слово, богатель…
Бывало, он еще в постеле: // К нему записочки несут. // Что? Приглашенья? В самом деле, //
Три дома на вечер зовут: // Там будет бал, там детский праздник. // Куда ж поскачет мой проказник? // С кого начнет он? Всё равно: // Везде поспеть немудрено. // Покамест в утреннем уборе, // Надев широкий боливар, // Онегин едет на бульвар, // И там гуляет на просторе, // Пока недремлющий брегет // Не прозвонит ему обед.
— Вот тут, через
три дома, — хлопотал он, — дом Козеля, немца, богатого… Он теперь, верно, пьяный, домой пробирался. Я его знаю… Он пьяница… Там у него семейство, жена, дети, дочь одна есть. Пока еще в больницу тащить, а тут, верно, в доме же доктор есть! Я заплачу, заплачу!.. Все-таки уход будет свой, помогут сейчас, а то он умрет до больницы-то…
Были вызваны в полицию дворники со всей улицы, потом, дня два, полицейские ходили по домам, что-то проверяя, в
трех домах произвели обыски, в одном арестовали какого-то студента, полицейский среди белого дня увел из мастерской, где чинились деревянные инструменты, приятеля Агафьи Беньковского, лысого, бритого человека неопределенных лет, очень похожего на католического попа.
Он мало об этом заботился. Когда сын его воротился из университета и прожил месяца
три дома, отец сказал, что делать ему в Верхлёве больше нечего, что вон уж даже Обломова отправили в Петербург, что, следовательно, и ему пора.
— Или еще лучше, приходи по четвергам да по субботам вечером: в эти дни я в
трех домах уроки даю. Почти в полночь прихожу домой. Вот ты и пожертвуй вечер, поволочись немного, пококетничай! Ведь ты любишь болтать с бабами! А она только тобой и бредит…
Неточные совпадения
Пришла старуха старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила, кланяясь, // Что счастлива она: // Что у нее по осени // Родилось реп до тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени
три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты
дома выпей, старая, // Той репой закуси!»
Одна из них описана выше; из остальных
трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под
домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении в Глупове академии.
Каждая рота имеет шесть сажен ширины — не больше и не меньше; каждый
дом имеет
три окна, выдающиеся в палисадник, в котором растут: барская спесь, царские кудри, бураки и татарское мыло.
В заключение по
три часа в сутки маршировал на дворе градоначальнического
дома один, без товарищей, произнося самому себе командные возгласы и сам себя подвергая дисциплинарным взысканиям и даже шпицрутенам («причем бичевал себя не притворно, как предшественник его, Грустилов, а по точному разуму законов», — прибавляет летописец).
— Да уж такая весна, старики не запомнят. Я вот
дома был, там у нас старик тоже пшеницы
три осминника посеял. Так сказывает, ото ржей не отличишь.