— Это совершенно бесполезно, —
заметил князь Голицын. — Лучше вас самих никто не знает о вашем происхождении, только вы говорить не хотите. Но я знаю, кто вы, я имею явные на то доказательства.
Неточные совпадения
«Такое приказание, — рассказывал впоследствии граф С. С. Уваров (в Варшаве за обедом у наместника,
князя Паскевича), — Воронцов слушал с величайшим удивлением, на лице его изображалась готовность высказать свое мнение, но Екатерина, как бы не
замечая того, подтвердила серьезно приказание и, поклонившись благосклонно, с свойственною ей улыбкой благоволения, вышла, оставя Воронцова в совершенном недоумении.
Счастливый граф просил у своего государя дозволения вступить в брак с принцессой Владимирской и
поместить ее в одном из замков
князя, чтоб укрыть от преследования заимодавцев, не дававших ей покоя.
Мы уже не раз говорили о непомерном, не знавшем никаких пределов мотовстве ее, мотовстве, о котором разорившийся ради ее прелестей
князь Лимбург не без горького чувства
замечал, что всех сокровищ Персии не достанет на удовлетворение всех прихотей его возлюбленной.
Князь оказывал мне знаки своего расположения, стал ухаживать за мной, и я вскоре
заметила, что он влюбился в меня.
Я настойчиво отрицала слова его и,
заметив, что
князь Радзивил, при ограниченных способностях своего ума, исполнен самых несбыточных намерений, хотела совершенно от него отделаться.
Мая 31-го фельдмаршал
князь Голицын послал показание пленницы к императрице и в донесении своем упомянул, что она стоит на одном: «сама себя великою княжной не называла; это выдумки других», и сказала это очень
смело, даже и в то время, когда ей указано на противоречащее тому показание Доманского.
Она сказала неправду. Мы знаем уже, что письма эти писаны ею из Германии, задолго до пребывания в Рагузе, и что их не отправил по назначению барон фон-Горнштейн.
Князь Голицын должен был знать это из бумаг, находившихся у него под руками, но почему-то не обратил на это внимания и не
заметил пленнице несообразности ее слов.
Августа 6 она получила небольшое облегчение от болезни и просила доктора сказать фельдмаршалу, что к 8 числу она постарается кончить свое письмо.
Князь Голицын донес об этом императрице. В этом донесении он
заметил между прочим, что ожидаемое от пленницы письмо покажет, нужно ли будет прибегать к помощи священника, чтобы посредством исповеди получить полное сознание арестантки. Августа 9 фельдмаршал получил письмо пленницы.
Шляхтич Бродовский, которого
князь Радзивил очень жаловал,
заметил несообразность его рассказов и без церемонии назвал их ложью.
— Мне всё кажется, — осторожно
заметил князь, — что Настасья Филипповна умна. К чему ей, предчувствуя такую муку, в западню идти? Ведь могла бы и за другого выйти. Вот что мне удивительно.
— А что касается до меня, —
заметил князь, — то я готов, как твой приятель и как человек любознательный, присутствовать при этом опыте и участвовать в нем. Но я тебя еще утром предупреждал, что такие опыты бывали и всегда оканчивались позорной неудачей, по крайней мере те, о которых мы знаем лично, а те, о которых мы знаем только понаслышке, сомнительны в смысле достоверности. Но ты начал дело, Лихонин, — и делай. Мы тебе помощники.
— Гм… вы слишком пылки, и на свете некоторые дела не так делаются, как вы воображаете, — спокойно
заметил князь на мое восклицание. — Я, впрочем, думаю, что об этом могла бы отчасти решить Наталья Николаевна; вы ей передайте это. Она могла бы посоветовать.
Неточные совпадения
— Слыхал, господа головотяпы! — усмехнулся
князь («и таково ласково усмехнулся, словно солнышко просияло!» —
замечает летописец), — весьма слыхал! И о том знаю, как вы рака с колокольным звоном встречали — довольно знаю! Об одном не знаю, зачем же ко мне-то вы пожаловали?
Князь отошел, стараясь не дать
заметить, как ему смешна была вся эта комедия.
Вскоре приехал
князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас же
заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста, настолько Лиза была мягка и распущенна.
— Скоро устроились! — сказал старый
князь, стараясь быть равнодушным; но Левин
заметил, что глаза его были влажны, когда он обратился к нему.
— А ты разве её знал, папа? — спросила Кити со страхом,
замечая зажегшийся огонь насмешки в глазах
князя при упоминании о мадам Шталь.