Неточные совпадения
— Ахти, засиделась я у вас, сударыня, — вдруг встрепенулась Анисья Терентьевна. — Ребятенки-то, поди, собралися на учьбу́, еще, пожалуй, набедокурят чего без меня, проклятики — поди, теперь на головах чать по горнице-то ходят. Прощайте, сударыня Дарья Сергевна. Дай вам
Бог в
добром здоровье и в радости честну́ю Масленицу проводить. Прощайте, сударыня.
От слова до слова вспоминает она
добрые слова ее: «Если кто тебе по мысли придется и вздумаешь ты за него замуж идти — не давай тем мыслям в себе укрепляться, стань на молитву и
Богу усердней молись».
«Стань на молитву и
Богу усердней молись! — опять приходят ей на память слова
доброй Груни. — Стань на молитву, молись, молись со слезами, сотворил бы Господь над тобой святую волю свою».
«Что мир порядил, то
Бог рассудил», — говорили они, а между собой толковали: «Теперь у Чубаловых мошна-то туга, смогут и голый песок
доброй пашней сделать, потому и поступиться им допрежними их полосами миру будет за великую обиду…» Чубаловы поспорили, поспорили, да так и бросили дело…
Говорили Чубаловы с тем, с другим мужиком порознь, говорили и с двумя, с тремя зарáз, и все соглашались, что хотят из деревни их согнать не по-Божески, что это будет и перед
Богом грех, и перед
добрыми людьми зазорно, но только что мир-народ в кучу сберется, иные речи от тех же самых мужиков зачнутся: «Вон из деревни!
— Домой, что ли, сряжаешься? — дружелюбно спросил у Чубалова Марко Данилыч, когда тот, уложивши свое
добро, взялся за шапку. — Посидел бы у меня маленько, Герасим Силыч, покалякали бы мы с тобой, потрапезовали бы чем
Бог послал, чайку испили.
— Найдутся наследники, — молвил волостной голова, — не сума с котомой, не перья после бабушки Лукерьи, не от матушки отопочки, не от батюшки ошметочки, целая вотчина осталась. Молитесь
Богу, достались бы такому же
доброму.
И испек же промышленник, дай
Бог ему
доброго здоровья, Орошину лепешку во всю щечку.
Сам
Бог сказал: «Не
добро быть человеку единому» — и создал Еву для Адама.
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни памяти, ни воли, ни
добра, ни зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в небесных кругах, и нет слов рассказать про такое блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с
Богом. В самом раю нет радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
— Дай
Бог, чтобы было по-вашему, Марко Данилыч, — с тоской и рыданьями отвечала Дарья Сергевна. — А все-таки заботно, все-таки опасливо мне за нее. Во сне ее то и дело вижу да все таково нехорошо: либо разодетую, разубранную в шелках, в бархатах, в жемчугах да в золоте, либо мстится мне, что пляшет она с каким-то барином, а не то вижу всю в цветах каких-то диковинных… Не к
добру такие сны, Марко Данилыч.
— Дураком родился, дураком и помрешь, — грозно вскрикнул Марко Данилыч и плюнул чуть не в самого Белянкина. — Что ж, с каждым из вас к маклеру мне ездить?.. Вашего брата цела орава — одним днем со всеми не управишься… Ведь вот какие в вас душонки-то сидят. Им делаешь
добро, рубль на рубль представляешь, а они: «Векселек!..» Честно, по-твоему, благородно?.. Давай бумаги да чернил, расписку напишу, а ты по ней хоть сейчас товаром получай. Яви приказчику на караване и бери с
Богом свою долю.
Обратиться не к кому — никто не любил Смолокурова, а теперь каждый того еще опасался, что ежель поднимет его
Бог с одра болезни, так, пожалуй,
добром с ним и не разделаешься — скажет, что обокрали его во время болезни, дела привели в расстройство.
— Какой он
добрый, какой славный человек! — воскликнула Марфа Михайловна. — Вот и нам сколько
добра сделал он, когда Сергей Андреич пустился было в казенные подряды; из беды нас вызволил. Тогда еще внове была я здесь, только что приехала из Сибири, хорошенько и не понимала, какое
добро он нам делает… А теперь каждый день
Бога молю за него. Без него идти бы нам с детками по миру.
Добрый он человек.
— Полноте, Патап Максимыч. Я ведь это только для деточек, — сказала Марфа Михайловна. — Молоды еще, со́блазнов пока, слава
Богу, не разумеют. Зачем прежде поры-времени им знать про эти дела?.. Пускай подольше в ангельской чистоте остаются. По времени узнают все и всего натерпятся. А память о
добром детстве и на старости лет иной раз спасает от худого.
— Хоть все лазы облазил, а не нашел. Пришлет ли, нет ли леску,
Бог его знает, а красненькую пожаловал. Нам и то годится… А ведь Авдотья-то Марковна богачка страшная, к тому и
добра и милостива, как заметила я. Поди, не десять рублей даст Петровичу. Соверши, Господи, во благо ее возвращение в дом родительский! Такой богачки ни разу еще не приводилось Петровичу выручать из этого дома.
— Не знаю, как и благодарить вас, Патап Максимыч. До смерти не забуду ваших благодеяний.
Бог воздаст вам за ваше
добро, — сказала Дуня, подходя к Чапурину и ловя его руку, чтобы, как дочери, поцеловать ее.
Вот как бы Дунюшке дал
Бог скорей пристроиться за умного, за хорошего и за
доброго человека.
— Вы, Авдотья Марковна, столько благодеяний мне оказали, что буду я теперь неустанно
Бога молить, да устроит он ваш жизненный путь. Пошли вам Господи
доброго и хорошего сожителя, дай
Бог удесятерить достатки ваши, дай вам
Бог во всю вашу жизнь не видать ни горя, ни печалей. А я, после таких ко мне милостей, вековечный и верный служитель ваш. Теперь ли, после ли когда, для вас на всякую послугу готов.
— Ежели не противен… не откажите… явите Божескую милость…
Богом клянусь — мужем
добрым буду, верным, хорошим.
— Ну и слава
Богу, — радостно вскликнула Аграфена Петровна. — Домолчались до
доброго слова!.. Теперь, Петр Степаныч, извольте в свое место идти, а я с вашей невестой останусь. Видите, какая она — надо ей успокоиться.
Одно знаю — где муж с женой в ладу да в совете живут, по
добру да по правде, в той семье сам
Бог живет.
Ах, зачем меня мать пригожу́ родила,
Больно счáстливу, талантливую,
Говорливую, забавливую,
Что нельзя мне и к обедне ходить,
Мне нельзя
Богу молитися,
Добрым людям поклонитися?
Тяжело мне было на
добрый путь становиться, да, видно, молитвы Настеньки, нашей голубушки, до́
Бога доходны, ведь у смертного одра ее
Бог послал мне перемену в жизни.
Еще в земном раю, насажденном на востоке, Господь
Бог сказал: «Не
добро быти человеку единому, сотворим ему помощника».
Кланяйтесь, Семен Петрович, им от меня — и ему и ей; скажите, старица, мол, Филагрия
доброго здоровья и от
Бога счастья желает им.