Неточные совпадения
Чапурина Патапа Максимыча не изволите
ль знать?..
— Да могло
ль прийти в голову, что вы эдак деньгами швырять станете? Ведь за все зá это на плохой конец ста полтора либо два надо было заплатить!.. Ежели б мы с Зиновеем Алексеичем
знали это наперед, неужто бы согласились ехать с вами кататься?
— Дома твои слова вспомянула, твой добрый совет, не давала воли тем мыслям, на молитву стала, молилась. Долго
ль молилась, не
знаю, — продолжала Дуня.
Поддеть ли кого половчее, провести ли простачка поискусней, туману
ль кому в глаза подпустить, Марко Данилыч, бывало, его за бока, а сам будто в сторонке, ничего будто не
знает, не ведает.
Раздался детский крик, обмерла Аграфена Петровна… Меньшая девочка ее лежала на мостовой у колес подъехавшей коляски. Сшибло
ль ее, сама ли упала с испугу — Бог ее
знает… Ястребом ринулась мать, но ребенок был уж на руках черной женщины. В глазах помутилось у Аграфены Петровны, зелень пошла… Едва устояла она на ногах.
Воротился на родину. Не пешеходом с котомкой за плечами он домой воротился — три подводы с добром в Сосновку привел. Всем было то видимо, а про то, что Герасим был опоясан чéресом и что на гайтане вместе с тельником висел у него на шее туго набитый бумажник, того никто не видел. Много ли зашито серебра и золота в чéресе, много
ль ценных бумаг положено в бумажнике, про то
знал да ведал один лишь Герасим. И после никто никогда о том не
узнал.
— Ну, слава Богу, — молвила мать, погладив сына по головке и прижав его к себе. — Давеча с утра, сама не
знаю с чего, головушка у него разболелась, стала такая горячая, а глазыньки так и помутнели у сердечного… Перепужалась я совсем. Много
ль надо такому маленькому?.. — продолжала Пелагея Филиппьевна, обращаясь к деверю.
И голова рассказал ей, что у них говорят про отца Фотина и про Святой ключ. О фармазонах не помянул, не
зная, правду
ль о них говорят, или вздор они болтают.
— Не пойдут, — отвечала Варвара Петровна. — Матери у нее нет, только отец. Сама-то я его не
знаю, а сестрица Марьюшка довольно
знает — прежде он был ихним алымовским крепостным. Старовер. Да это бы ничего — мало
ль староверов на праведном пути пребывает, — человек-от не такой, чтобы к Божьим людям подходил. Ему Бог — карман, вера в наживе. Стропотен и к тому же и лют. Страхом и бичом подвластными правит. И ни к кому, опричь дочери, любви нет у него.
И был ли то сон, была
ль явь, сам он не
знал того, — видит у своего ложа святолепного старца в ветхой одежде, на шее золотой крест с самоцветными каменьями, такой дорогой, что не только у князя, да и в царской казне такого не бывало.
— А известны
ль тебе тягости и лишения, что тебя ожидают? Не легко
знать, не легко и носить утаенную от мира тайну, — сказал Николай Александрыч. — Иго тяжелое, неудобоносимое хочешь ты возложить на себя. Размыслила ли о том? Надеешься ли на свои силы?
— А по-моему, вот бы как. Складчи́ны не надо, ну ее совсем!.. Пущай всяк при своем остается. Смекнемте-ка, много
ль денег потребуется на закуп всего каравана и сколь у кого наличных. Можем ли собрать столько, чтобы все закупить? Кто
знает, чего стоит весь товар по заявленным ценам?
— Многих
знала, всех от первой до последней
знала я, сударыня, — сказала Аграфена Ивановна. — Не
знаю только, в живых ли теперь они.
Знала матушку Таифу, матушку Аркадию, матушку Виринею-келаря даже очень близко
знала, а живы
ль они теперь, того уж не
знаю.
— Кто их там
знает? И веру-то называл он, да я запамятовала, — молвила Аграфена Ивановна. — Вы, девицы, не помните
ль?
Давно ли все старообрядство почитало его за вели́ка человека, давно ли в самых богатых московских домах бывал он дорогим, желанным гостем, давно
ль везде, куда ни являлся, не
знали, как ему угодить и как доставить все нужное в его обиходной жизни, и вдруг — стал посмешищем…
— Не беспокойтесь, — сказал Чапурин. — Деньги будут. Не к тому я сундук поминал, чтоб деньги вынимать, а надо бы
знать, кому сколько платить, с кого получить и в какие сроки. Да мало
ль каких делов там найдется — а нужно, чтобы все было на описи.
Не пустят, Бог
знает чего наговорят, мало
ль чем могут настращать…
— Бог ее
знает, — сказала Аграфена Петровна. — Мало
ль какие слухи по народу стали теперь обноситься — всего не переслушаешь. Толкуют, что какой-то особой веры держится она, фармазонской, что ли, какой.
— Хотелось бы то́тчас после Крещенья, только не
знаю, управимся ли, — отвечал Петр Степаныч. — Домик в городе присмотрел, надо купить его да убрать как следует, запасы по хозяйству тоже надо сделать, прислугу нанять, лошадей завести, экипажи купить. Мало
ль сколько дела, а на все время требуется.
А за что же // Тебя любить — за то ль, что целый ад // Мне в грудь ты бросила? о, нет, я рад, я рад // Твоим страданьям; боже, боже! // И ты, ты смеешь требовать любви! // А мало я любил тебя, скажи? // А этой нежности ты
знала ль цену? // А много ли хотел я от любви твоей? // Улыбку нежную, приветный взгляд очей — // И что ж нашел: коварство и измену. // Возможно ли! меня продать! — // Меня за поцелуй глупца… меня, который // По слову первому был душу рад отдать, // Мне изменить? мне? и так скоро!..
Неточные совпадения
Коли Ермила
знаете, // Коли Ермилу верите, // Так выручайте, что
ль!.
Приятно дерзкой эпиграммой // Взбесить оплошного врага; // Приятно зреть, как он, упрямо // Склонив бодливые рога, // Невольно в зеркало глядится // И
узнавать себя стыдится; // Приятней, если он, друзья, // Завоет сдуру: это я! // Еще приятнее в молчанье // Ему готовить честный гроб // И тихо целить в бледный лоб // На благородном расстоянье; // Но отослать его к отцам // Едва
ль приятно будет вам.
Гм! гм! Читатель благородный, // Здорова
ль ваша вся родня? // Позвольте: может быть, угодно // Теперь
узнать вам от меня, // Что значит именно родные. // Родные люди вот какие: // Мы их обязаны ласкать, // Любить, душевно уважать // И, по обычаю народа, // О Рождестве их навещать // Или по почте поздравлять, // Чтоб остальное время года // Не думали о нас они… // Итак, дай Бог им долги дни!
Ее сомнения смущают: // «Пойду
ль вперед, пойду
ль назад?.. // Его здесь нет. Меня не
знают… // Взгляну на дом, на этот сад». // И вот с холма Татьяна сходит, // Едва дыша; кругом обводит // Недоуменья полный взор… // И входит на пустынный двор. // К ней, лая, кинулись собаки. // На крик испуганный ея // Ребят дворовая семья // Сбежалась шумно. Не без драки // Мальчишки разогнали псов, // Взяв барышню под свой покров.
Я
знаю: дам хотят заставить // Читать по-русски. Право, страх! // Могу ли их себе представить // С «Благонамеренным» в руках! // Я шлюсь на вас, мои поэты; // Не правда
ль: милые предметы, // Которым, за свои грехи, // Писали втайне вы стихи, // Которым сердце посвящали, // Не все ли, русским языком // Владея слабо и с трудом, // Его так мило искажали, // И в их устах язык чужой // Не обратился ли в родной?