Неточные совпадения
Вот казанские
татары в шелковых халатах, с золотыми тюбетейками
на бритых
головах, важно похаживают с чернозубыми женами, прикрывшими белыми флеровыми чадрами густо набеленные лица; вот длинноносые армяне в высоких бараньих шапках, с патронташами
на чекменях и кинжалами
на кожаных с серебряными насечками поясах; вот евреи в засаленных донельзя длиннополых сюртуках, с резко очертанными, своеобразными обличьями; молча, как будто лениво похаживают они, осторожно помахивая тоненькими тросточками; вот расхаживают задумчивые, сдержанные англичане, и возле них трещат и громко хохочут французы с наполеоновскими бородками; вот торжественно-тихо двигаются гладко выбритые, широколицые саратовские немцы; и неподвижно стоят, разинув рты
на невиданные диковинки, деревенские молодицы в московских ситцевых сарафанах с разноцветными шерстяными платками
на головах…
Был одет
татарин в коричневый кафтан особого покроя,
на крючках, с ситцевыми отложными воротничками и в блестящей, золотом расшитой тюбетейке
на гладко выбритой
голове.
По всем рядам
татары в пропитанных салом и дегтем холщовых рубахах, с белыми валяными шляпами
на головах, спешно укладывают товары — зашивают в рогожи ящики, уставляют их
на телеги.
— С ханом не можнá наливка пить, — чинно и сдержанно ответил
татарин. — Хан балшой человек. Один пьет, никаво не глядит. Не можнá глядеть — хан
голова руби, шея
на веревка, ножá
на горлá.
Неточные совпадения
И те, которые отправились с кошевым в угон за
татарами, и тех уже не было давно: все положили
головы, все сгибли — кто положив
на самом бою честную
голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было
на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
Разница была только в том, что вместо сидения за указкой и пошлых толков учителя они производили набег
на пяти тысячах коней; вместо луга, где играют в мяч, у них были неохраняемые, беспечные границы, в виду которых
татарин выказывал быструю свою
голову и неподвижно, сурово глядел турок в зеленой чалме своей.
Господа, по своему обыкновению, начали и
на эту лошадь торговаться, и мой ремонтер, которому я дитя подарил, тоже встрял, а против них, точно ровня им, взялся
татарин Савакирей, этакой коротыш, небольшой, но крепкий, верченый,
голова бритая, словно точеная, и круглая, будто молодой кочешок крепенький, а рожа как морковь красная, и весь он будто огородина какая здоровая и свежая.
Слышу я, этот рыжий, — говорить он много не умеет, а только выговорит вроде как по-русски «нат-шальник» и плюнет; но денег с ними при себе не было, потому что они, азияты, это знают, что если с деньгами в степь приехать, то оттоль уже с
головой на плечах не выедешь, а манули они наших
татар, чтобы им косяки коней
на их реку,
на Дарью, перегнать и там расчет сделать.
«Ах ты, — думаю, — милушка; ах ты, милушка!» Кажется, спроси бы у меня за нее
татарин не то что мою душу, а отца и мать родную, и тех бы не пожалел, — но где было о том думать, чтобы этакого летуна достать, когда за нее между господами и ремонтерами невесть какая цена слагалась, но и это еще было все ничего, как вдруг тут еще торг не был кончен, и никому она не досталась, как видим, из-за Суры от Селиксы гонит
на вороном коне борзый всадник, а сам широкою шляпой машет и подлетел, соскочил, коня бросил и прямо к той к белой кобылице и стал опять у нее в
головах, как и первый статуй, и говорит: