Неточные совпадения
— Все это хорошо и добро, — молвил как-то раз Марко Данилыч, — одно только не ладно, к иночеству, слышь, у вас молоденьких-то дев склоняют, особливо тех, кто побогаче… Расчетец —
останется девка
в обители, все родительское наследие туда внесет… Таковы, матушка Макрина, про скиты обносятся повсюдные слухи.
Последнее мое вам слово: будет Дунюшка жить
в обители, и я с ней буду, исполню завет Оленушкин, не захотите, чтоб я была при ней, дня
в дому у вас не
останусь…
У нас
в скиту так полагали, да и сама матушка Манефа так думала, что, когда скончалась бы Марья Гавриловна, все бы, что после нее ни
осталось — пошло
в обитель.
Монастырские власти о селах и угодьях радели больше, чем о Фотиновой пустыни, и с той поры, как
в Миршени завелись Васианы, Варлаамы да Нифонты, от
обители преподобного только и
остались ветхая часовенка с гробницей да чан с цельбоносной водой.
Рассказывали, что та икона во время патриарха Никона находилась
в Соловецком монастыре и что во время возмущения
в среде соловецкой братии, когда не
оставалось более никакой надежды на избавление
обители от окруживших ее царских войск, пред ней на молитве стоял дивный инок Арсений.
Выучилась в скиту Фленушка грамоте, рукодельям, церковной службе, и хоть ничем не похожа была на монахиню, а приводилось ей, безродной сироте, век
оставаться в обители.
— А теперь, матушка, — тихонько сказал Самоквасов Виринее, — так как вы
остались в обители старшею, благословите уж и трудничков-то на работном дворе угостить.
Неточные совпадения
— Да надо завернуть
в Хотьковскую
обитель за Настенькой: она уж четвертый месяц живет там у своей тетки, сестры моей, игуменьи Ирины. Не век ей
оставаться невестою, пора уж быть и женою пана Гонсевского; а к тому ж если нам придется уехать
в Польшу, то как ее после выручить? Хоть, правду сказать, я не
в тебя, Андрей Никитич, и верить не хочу, чтоб этот нижегородский сброд устоял против обученного войска польского и такого знаменитого воеводы, каков гетман Хоткевич.
Все оглянулись, а кто сказал, так и
осталось неизвестным. Келарь Пафнутий поник своею лысою головою: худая весть об игуменском малодушестве уже перелетела из Дивьей
обители в монастырь.
В Дивьей
обители оставался один атаман со своею казачьею сотнею.
Игуменья Досифея была худая, как сушеная рыба, старуха, с пожелтевшими от старости волосами. Ей было восемьдесят лет, из которых она провела
в своей
обители шестьдесят. Строгое восковое лицо глядело мутными глазами. Черное монашеское одеяние резко выделяло и эту седину и эту старость: казалось,
в игуменье не
оставалось ни одной капли крови. Она встретила воеводшу со слезами на глазах и благословила ее своею высохшею, дрожавшею рукой, а воеводша поклонилась ей до земли.
Так-то я лет пять ходил
в обитель, а потом о. игумен и говорит: «Павлин,
оставайся у нас…