— С тобой?.. А ведь мы думали… Да как же это с тобой? Ты ведь один на три, что ли, дня поехал. И не простился даже путем, сама до ворот тебя провожала… Я ведь
помню хорошо, — говорила мать Таисея.
Неточные совпадения
— Да уж лет тридцать прошло с той поры, как его под стражей из Луповиц увезли. Я был тогда еще внове, только что удостоился принять рукоположение, — отвечал отец Прохор. — Но его
хорошо помню — важный такой вид имел, а корабль у него не в пример больше был теперешнего. И в том корабле были все больше из благородных да из нашего брата, духовенства… А вот мы и приехали, — прибавил отец Прохор, указывая на огоньки и на белевшие в полумраке здания губернского города.
—
Хорошо вам так говорить, а девушкам и слушать такие речи зазорно. И
поминать про эти дела хорошей девице не годится, не то чтобы самой говорить, — сказала отецкая дочь.
— Не
помню хорошо; видишь, сестра, я окончательно хотел решиться и много раз ходил близ Невы; это я помню. Я хотел там и покончить, но… я не решился… — прошептал он, опять недоверчиво взглядывая на Дуню.
Но я читаю активно, а не пассивно, я непрерывно творчески реагирую на книгу и
помню хорошо не столько содержание книги, сколько мысли, которые мне пришли в голову по поводу книги.
Не могу утвердительно сказать в каком году, но
помню хорошо, что, когда после чаю я пришел к отцу во флигель, новый его камердинер, сын приказчика Никифора Федорова, Иван Никифорович доложил, что пришел господин Иваницкий.
Неточные совпадения
Хлестаков. А, да!
помню. Вы очень
хорошо угостили завтраком.
— О! как
хорошо ваше время, — продолжала Анна. —
Помню и знаю этот голубой туман, в роде того, что на горах в Швейцарии. Этот туман, который покрывает всё в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга, счастливого, веселого, делается путь всё уже и уже, и весело и жутко входить в эту анфиладу, хотя она кажется и светлая и прекрасная…. Кто не прошел через это?
— Очень приятно. Как же! Очень
хорошо помню. В прошлом году у Николая Ивановича, предводителя.
Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он
хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
— В самом деле, я, точно,
хорошо не
помню, есть ли там приписочка или нет, — точно как будто и не сам писал это завещание.