То моя отчина, то моя дедина, как же я могу отдать их родителям, дедам и прадедам, в давних летех скончавших живот свой?» И едва помыслил,
старец сказал: «Не от родителей, не от дедов и прадедов получил ты богатства: Христос дал их роду твоему, Христу и отдай их, ибо род твой преходит на земле…
Неточные совпадения
— Зачем певицу? Брать так уж пяток либо полдюжину. Надо, чтоб и пение, и служба вся были как следует, по чину, по уставу, —
сказал Смолокуров. — Дунюшки ради хоть целый скит приволоку́, денег не пожалею… Хорошо бы
старца какого ни на есть, да где его сыщешь? Шатаются, шут их возьми, волочатся из деревни в деревню — шатуны, так шатуны и есть… Нечего делать, и со старочкой, Бог даст, попразднуем… Только вот беда, знакомства-то у меня большого нет на Керженце. Послать-то не знаю к кому.
— Тебе-то, Ермило Матвеич, какое тут горе? —
сказал Самоквасов. — Ты не
старец, дом твой не обитель, тебя не тронут.
И
сказал неведомый
старец: «Почто всуе мятешися, человече, помышляя о тленных сокровищах?
Скажу вам, возлюбленные, не свои речи, не слова человеческие, поведаю, что сам Бог говорит: «В последние дни излию от духа моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и юноши ваши видения узрят, и
старцы ваши сония увидят, и на рабов моих и на рабынь моих излию от духа моего, и будут пророчествовать…
Вечером долго сидели за чайным столом. Шли разговоры веселые, велась беседа шутливая, задушевная. Зашла речь про скиты, и Патап Максимыч на свой конек попал — ни конца, ни краю не было его затейным рассказам про матерей, про белиц, про «леших пустынников», про бродячих и сидячих
старцев и про их похожденья с бабами да с девками. До упаду хохотал Сергей Андреич, слушая россказни крестного; молчала Аграфена Петровна, а Марфа Михайловна
сказала детям...
— Верно ваше слово, Марфа Михайловна, —
сказал Патап Максимыч и, обратясь к Сергею Андреичу, примолвил: — Ну их к бесам,
старцев шатунов да скитских матерей. Зачни про них говорить, как раз на грех наскочишь. Ей-Богу.
Старец со старицей хотели было
сказать нищему, что несбыточно пророчество его, но убогий не стал говорить с ними…
Максим Комар первый уверовал, что иерусалимский
старец не прост человек, и за то
старец во всем доверился ему и
сказал, что много нового надо ввести у араратских, одно исправить, другое дополнить, третье отменить.
— Ты вчера изнемог, Егорушка, и не мог всего договорить, —
сказал Николай Александрыч. —
Скажи теперь, что говорил ты про иерусалимского
старца, в самом ли деле так было, как ты рассказывал, или это вроде сказаний про Данила Филиппыча да Ивана Тимофеича? Были ли сказанному тобой послухи и очевидцы, и что они за люди, и можно ли на слово верить им?
— Нарочно не говорил я, что араратские рассказывают про иерусалимского
старца и про христа и царя Максима, —
сказал Денисов. — Боялся запугать ее. Ты ведь говорил, что от этих сказаний возникло в ней охлаждение к вере. Если она будет на соборе, тоже ни слова об этом не
скажу. А надо, чтоб она была. Пускай не радеет, пускай ничего не говорит, оденется во что хочет… Шутка
сказать — миллион! Не надо его упускать, надо, чтоб она волей или неволей осталась у вас.
На четвертом году его монашества архиерей особенно обласкал его, и
старец сказал ему, что он не должен будет отказываться, если его назначат на высшие должности. И тогда монашеское честолюбие, то самое, которое так противно было в монахах, поднялось в нем. Его назначили в близкий к столице монастырь. Он хотел отказаться, но старец велел ему принять назначение. Он принял назначение, простился с старцем и переехал в другой монастырь.
Неточные совпадения
А увидим мы //
Старца нищего — // Подадим ему // Мы копеечку: // «Не за нас молись, — //
Скажем старому, — // Ты молись, старик, // За Еленушку, // За красавицу // Александровну!»
Будет, будет бандурист с седою по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый
старец, вещий духом, и
скажет он про них свое густое, могучее слово.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и
сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим
старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру.
—
Скажите, пожалуйста: эти добродетельные, мудрые
старцы — шпионы, картежники, пьяницы! Кто бы это подумал!
Еще издали завидел я, у ворот стояли, опершись на длинные бамбуковые посохи, жители; между ними, с важной осанкой, с задумчивыми, серьезными лицами, в широких, простых, но чистых халатах с широким поясом, виделись — совестно и
сказать «старики», непременно
скажешь «
старцы», с длинными седыми бородами, с зачесанными кверху и собранными в пучок на маковке волосами.