Неточные совпадения
Вы, князья Мстислав и буй Роман!
Мчит ваш ум на подвиг мысль живая,
И несетесь вы на вражий стан,
Соколом ширяясь сквозь туман,
Птицу
в буйстве одолеть желая.
Вся
в железе княжеская грудь,
Золотом шелом латинский блещет,
И повсюду, где лежит ваш путь,
Вся
земля от тяжести трепещет.
Хинову вы били и Литву;
Деремела, половцы, ятвяги,
Бросив
копья, пали на траву
И склонили буйную главу
Под мечи булатные и стяги.
Князь Ингварь, князь Всеволод!
И вас Мы зовем для дальнего похода,
Трое ведь Мстиславичей у нас,
Шестокрыльцев княжеского рода!
Не
в бою ли вы себе честном
Города и волости достали?
Где же ваш отеческий шелом,
Верный щит,
копье из ляшской стали?
Чтоб ворота Полю запереть,
Вашим стрелам время зазвенеть
За Русскую
землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!
Шагов пятьдесят перед ним горел костер и озарял несколько башкирцев, сидевших кружком, с поджатыми под себя ногами. Кто был в пестром халате, кто в бараньем тулупе, а кто в изодранном кафтане из верблюжины. Воткнутые
в землю копья торчали возле них и докидывали длинные тени свои до самого Перстня. Табун из нескольких тысяч лошадей, вверенный страже башкирцев, пасся неподалеку густою кучей. Другие костры, шагах во сто подале, освещали бесчисленные войлочные кибитки.
Неточные совпадения
А на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не
в добрый час, видно, наскочило: с одного полетела голова, другой перевернулся, отступивши; угодило
копьем в ребро третьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала
в конскую грудь горячая пуля, — вздыбился бешеный конь, грянулся о
землю и задавил под собою всадника.
На опушке лиственного леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко
в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы,
копья и человеческие кости. Я осмотрел это место и нашел следы жилищ. На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы.
В 1870 году, по словам Боголюбского, на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
На Сахалине я застал разговор о новом проектированном округе; говорили о нем, как о
земле Ханаанской, потому что на плане через весь этот округ вдоль реки Пороная лежала дорога на юг; и предполагалось, что
в новый округ будут переведены каторжники, живущие теперь
в Дуэ и
в Воеводской тюрьме, что после переселения останется одно только воспоминание об этих ужасных местах, что угольные
копи отойдут от общества «Сахалин», которое давно уже нарушило контракт, и добыча угля будет производиться уже не каторжными, а поселенцами на артельных началах.
Богатыря там остов целый // С его поверженным конем // Лежит недвижный;
копья, стрелы //
В сырую
землю вонзены, // И мирный плющ их обвивает…
Скосив на нее черные глаза, Кострома рассказывает про охотника Калинина, седенького старичка с хитрыми глазами, человека дурной славы, знакомого всей слободе. Он недавно помер, но его не зарыли
в песке кладбища, а поставили гроб поверх
земли,
в стороне от других могил. Гроб — черный, на высоких ножках, крышка его расписана белой краской, — изображены крест,
копье, трость и две кости.