Неточные совпадения
Деревни наши бедные,
А в
них крестьяне хворые
Да женщины печальницы,
Кормилицы, поилицы,
Рабыни, богомолицы
И труженицы вечные,
Господь прибавь
им сил!
— На радости
Спасибо даже
баринуЗабыл сказать старик,
Зато крестьяне прочие
Так были разутешены,
Так рады, словно каждого
Он подарил рублем!
Крестьяне речь ту слушали,
Поддакивали
барину.
Павлуша что-то в книжечку
Хотел уже писать.
Да выискался пьяненький
Мужик, —
он против
баринаНа животе лежал,
В глаза
ему поглядывал,
Помалчивал — да вдруг
Как вскочит! Прямо к
барину —
Хвать карандаш из рук!
— Постой, башка порожняя!
Шальных вестей, бессовестных
Про нас не разноси!
Чему ты позавидовал!
Что веселится бедная
Крестьянская душа?
Крестьяне рассмеялися
И рассказали
барину,
Каков мужик Яким.
Яким, старик убогонький,
Живал когда-то в Питере,
Да угодил в тюрьму:
С купцом тягаться вздумалось!
Как липочка ободранный,
Вернулся
он на родину
И за соху взялся.
С тех пор лет тридцать жарится
На полосе под солнышком,
Под бороной спасается
От частого дождя,
Живет — с сохою возится,
А смерть придет Якимушке —
Как ком земли отвалится,
Что на сохе присох…
Вгляделся
барин в пахаря:
Грудь впалая; как вдавленный
Живот; у глаз, у рта
Излучины, как трещины
На высохшей земле;
И сам на землю-матушку
Похож
он: шея бурая,
Как пласт, сохой отрезанный,
Кирпичное лицо,
Рука — кора древесная,
А волосы — песок.
— Ай
барин! не прогневался,
Разумная головушка!
(Сказал
ему Яким.)
Разумной-то головушке
Как не понять крестьянина?
А свиньи ходят по́ земи —
Не видят неба век!..
Ну, дело все обладилось,
У
господина сильного
Везде рука; сын Власьевны
Вернулся, сдали Митрия,
Да, говорят, и Митрию
Нетяжело служить,
Сам князь о
нем заботится.
Как прусаки слоняются
По нетопленой горнице,
Когда
их вымораживать
Надумает мужик.
В усадьбе той слонялися
Голодные дворовые,
Покинутые
бариномНа произвол судьбы.
Все старые, все хворые
И как в цыганском таборе
Одеты. По пруду
Тащили бредень пятеро.
— Певец Ново-Архангельской,
Его из Малороссии
Сманили
господа.
Свезти
его в Италию
Сулились, да уехали…
А
он бы рад-радехонек —
Какая уж Италия? —
Обратно в Конотоп,
Ему здесь делать нечего…
Собаки дом покинули
(Озлилась круто женщина),
Кому здесь дело есть?
Да у
него ни спереди,
Ни сзади… кроме голосу… —
«Зато уж голосок...
Вздрогнула я, одумалась.
— Нет, — говорю, — я Демушку
Любила, берегла… —
«А зельем не поила ты?
А мышьяку не сыпала?»
— Нет! сохрани
Господь!.. —
И тут я покорилася,
Я в ноги поклонилася:
— Будь жалостлив, будь добр!
Вели без поругания
Честному погребению
Ребеночка предать!
Я мать
ему!.. — Упросишь ли?
В груди у
них нет душеньки,
В глазах у
них нет совести,
На шее — нет креста!
Трубят рога охотничьи,
Помещик возвращается
С охоты. Я к
нему:
«Не выдай! Будь заступником!»
— В чем дело? — Кликнул старосту
И мигом порешил:
— Подпаска малолетнего
По младости, по глупости
Простить… а бабу дерзкую
Примерно наказать! —
«Ай,
барин!» Я подпрыгнула:
«Освободил Федотушку!
Иди домой, Федот...
Одни судили так:
Господь по небу шествует,
И ангелы
егоМетут метлою огненной
Перед стопами Божьими
В небесном поле путь...
Его водили под руки
То
господа усатые,
То молодые барыни, —
И так, со всею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с белыми собачками,
Все поле сенокосное
Помещик обошел.
За конокрадство, кажется,
Судился, звали Сидором,
Так из острога
баринуОн посылал оброк!
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она
ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни
барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
С дворовыми наследники
Стакнулись, разумеется,
А есть один (
он давеча
С салфеткой прибегал),
Того и уговаривать
Не надо было:
баринаСтоль много любит
он!
Потешные
О детстве и о младости,
Да и о самой старости
Рассказы у
него(Придешь, бывало, к
барину,
Ждешь, ждешь…
Оно и правда: можно бы!
Морочить полоумного
Нехитрая статья.
Да быть шутом гороховым,
Признаться, не хотелося.
И так я на веку,
У притолоки стоючи,
Помялся перед
бариномДосыта! «Коли мир
(Сказал я, миру кланяясь)
Дозволит покуражиться
Уволенному
баринуВ останные часы,
Молчу и я — покорствую,
А только что от должности
Увольте вы меня...
Подумавши, оставили
Меня бурмистром: правлю я
Делами и теперь.
А перед старым
бариномБурмистром Климку на́звали,
Пускай
его! По
баринуБурмистр! перед Последышем
Последний человек!
У Клима совесть глиняна,
А бородища Минина,
Посмотришь, так подумаешь,
Что не найти крестьянина
Степенней и трезвей.
Наследники построили
Кафтан
ему: одел
его —
И сделался Клим Яковлич
Из Климки бесшабашного
Бурмистр первейший сорт.
Пошли порядки старые!
Последышу-то нашему,
Как на беду, приказаны
Прогулки. Что ни день,
Через деревню катится
Рессорная колясочка:
Вставай! картуз долой!
Бог весть с чего накинется,
Бранит, корит; с угрозою
Подступит — ты молчи!
Увидит в поле пахаря
И за
его же полосу
Облает: и лентяи-то,
И лежебоки мы!
А полоса сработана,
Как никогда на
баринаНе работал мужик,
Да невдомек Последышу,
Что уж давно не барская,
А наша полоса!
Долгонько слушались,
Весь город разукрасили,
Как Питер монументами,
Казненными коровами,
Пока не догадалися,
Что спятил
он с ума!»
Еще приказ: «У сторожа,
У ундера Софронова,
Собака непочтительна:
Залаяла на
барина,
Так ундера прогнать,
А сторожем к помещичьей
Усадьбе назначается
Еремка!..» Покатилися
Опять крестьяне со смеху:
Еремка тот с рождения
Глухонемой дурак!
Доволен Клим. Нашел-таки
По нраву должность! Бегает,
Чудит, во все мешается,
Пить даже меньше стал!
Бабенка есть тут бойкая,
Орефьевна, кума
ему,
Так с ней Климаха
баринаДурачит заодно.
Лафа бабенкам! бегают
На барский двор с полотнами,
С грибами, с земляникою:
Все покупают барыни,
И кормят, и поят!
Знать не хочу
господ!..»
Тем только успокоили,
Что штоф вина поставили
(Винцо-то
он любил).
Да черт
его со временем
Нанес-таки на
барина:
Везет Агап бревно
(Вишь, мало ночи глупому,
Так воровать отправился
Лес — среди бела дня...
Как из конюшни вынесли
Его мертвецки пьяного
Четыре мужика,
Так
барин даже сжалился:
«Сам виноват, Агапушка!» —
Он ласково сказал…
«Вишь, тоже добрый! сжалился», —
Заметил Пров, а Влас
ему:
— Не зол… да есть пословица:
Хвали траву в стогу,
А
барина — в гробу!
Все лучше, кабы Бог
егоПрибрал… Уж нет Агапушки…
Пошли за Власом странники;
Бабенок тоже несколько
И парней с
ними тронулось;
Был полдень, время отдыха,
Так набралось порядочно
Народу — поглазеть.
Все стали в ряд почтительно
Поодаль от
господ…
И точно: час без малого
Последыш говорил!
Язык
его не слушался:
Старик слюною брызгался,
Шипел! И так расстроился,
Что правый глаз задергало,
А левый вдруг расширился
И — круглый, как у филина, —
Вертелся колесом.
Права свои дворянские,
Веками освященные,
Заслуги, имя древнее
Помещик поминал,
Царевым гневом, Божиим
Грозил крестьянам, ежели
Взбунтуются
они,
И накрепко приказывал,
Чтоб пустяков не думала,
Не баловалась вотчина,
А слушалась
господ!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? —
Сказал бурмистр с досадою. —
Не в
их руках мы, что ль?..
Придет пора последняя:
Заедем все в ухаб,
Не выедем никак,
В кромешный ад провалимся,
Так ждет и там крестьянина
Работа на
господ...
Однако Клима Лавина
Крестьяне полупьяные
Уважили: «Качать
его!»
И ну качать… «Ура!»
Потом вдову Терентьевну
С Гаврилкой, малолеточком,
Клим посадил рядком
И жениха с невестою
Поздравил! Подурачились
Досыта мужики.
Приели все, все припили,
Что
господа оставили,
И только поздним вечером
В деревню прибрели.
Домашние
их встретили
Известьем неожиданным:
Скончался старый князь!
«Как так?» — Из лодки вынесли
Его уж бездыханного —
Хватил второй удар...
Служа при строгом
барине,
Нес тяготу на совести
Невольного участника
Жестокостей
его.
Был
господин невысокого рода,
Он деревнишку на взятки купил,
Жил в ней безвыездно
тридцать три года,
Вольничал, бражничал, горькую пил,
Жадный, скупой, не дружился
с дворянами,
Только к сестрице езжал на чаек;
Даже с родными, не только
с крестьянами...
Люди холопского звания —
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказания,
Тем
им милей
господа.
—
Думал
он сам, на Аришу-то глядя:
«Только бы ноги
Господь воротил!»
Как ни просил за племянника дядя,
Барин соперника в рекруты сбыл.
Барин в овраге всю ночь пролежал,
Стонами птиц и волков отгоняя,
Утром охотник
его увидал.
Барин вернулся домой, причитая:
— Грешен я, грешен! Казните меня! —
Будешь ты,
барин, холопа примерного,
Якова верного,
Помнить до судного дня!
Недаром порывается
В Москву, в новорситет!»
А Влас
его поглаживал:
«Дай Бог тебе и серебра,
И золотца, дай умную,
Здоровую жену!»
— Не надо мне ни серебра,
Ни золота, а дай
Господь,
Чтоб землякам моим
И каждому крестьянину
Жилось вольготно-весело
На всей святой Руси!
Что думал он в то время, когда молчал, — может быть, он говорил про себя: «И ты, однако ж, хорош, не надоело тебе сорок раз повторять одно и то же», — Бог ведает, трудно знать, что думает дворовый крепостной человек в то время, когда
барин ему дает наставление.
Иногда, вместо сплетней и злословия, он вдруг принимался неумеренно возвышать Илью Ильича по лавочкам и на сходках у ворот, и тогда не было конца восторгам. Он вдруг начинал вычислять достоинства барина, ум, ласковость, щедрость, доброту; и если у
барина его недоставало качеств для панегирика, он занимал у других и придавал ему знатность, богатство или необычайное могущество.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух).
Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в
нем: дрянь этакую читать.
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как
барин, а не хочешь заплатить
ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Хлестаков. Вздор — отдохнуть. Извольте, я готов отдохнуть. Завтрак у вас,
господа, хорош… Я доволен, я доволен. (С декламацией.)Лабардан! лабардан! (Входит в боковую комнату, за
ним городничий.)
Городничий (в страхе).Что вы,
господь с вами! это не
он.
Аммос Федорович. Однако ж, черт возьми
господа!
он у меня взял триста рублей взаймы.