Бальзаминов. Извольте, маменька! Другой бы сын, получивши такое богатство-то, с матерью и говорить не захотел; а я, маменька, с
вами об чем
угодно, я гордости не имею против
вас. Нужды нет, что я богат, а я к
вам с почтением. И пусть все это знают. С другими я разговаривать не стану, а с
вами завсегда. Вот я
какой! (Садится.)
Бальзаминов. Впотьмах, маменька, мечтать лучше. Оно можно и при огне, только надобно зажмуриться, а в потемках можно и так, с открытыми глазами. Я теперь могу себя представить
как угодно. И в зале могу себя представить в отличной, и в карете, и в саду; а принесите
вы свечку, я сейчас увижу, что я в самой бедной комнате, мебель скверная, ну и все пропало. Да и на себя-то взгляну — совсем не тот,
какой я в мечтах-то.