Неточные совпадения
Матрена. Очень на мужчин бесстыжи.
Такие, говорят, завистливые, что беда. (Накрывает чашку.) Покорно благодарствуйте! (Встает
и уносит самовар.)
Бальзаминова. Говорят: за чем пойдешь, то
и найдешь! Видно, не всегда
так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать,
так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне, говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну, говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда. Нечего с ним
и спорить.
Бальзаминов. Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно
такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь
и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?
Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да
и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться —
и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим,
так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?
Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня
так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё
такие неприличные, да
и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…
Бальзаминов. Ах, боже мой! Я
и забыл про это, совсем из головы вон! Вот видите, маменька, какой я несчастный человек! Уж от военной службы для меня видимая польза, а поступить нельзя. Другому можно, а мне нельзя. Я вам, маменька, говорил, что я самый несчастный человек в мире: вот
так оно
и есть. В каком я месяце, маменька, родился?
Бальзаминов. Ну вот всю жизнь
и маяться. Потому, маменька, вы рассудите сами, в нашем деле без счастья ничего не сделаешь. Ничего не нужно, только будь счастье. Вот уж правду-то русская пословица говорит: «Не родись умен, не родись пригож, а родись счастлив». А все-таки я, маменька, не унываю. Этот сон… хоть я его
и не весь видел, — черт возьми эту Матрену! — а все-таки я от него могу ожидать много пользы для себя. Этот сон, если рассудить, маменька, много значит, ох как много!
Бальзаминов. Другой на тебя смотрит — точно допрос тебе делает. Ну, что ж тут хорошего! Конечно, если строго разобрать,
так мы имеем недостатки в себе, в образовании, ну
и в платье тоже. Когда на тебя смотрят строго, что ж тут делать? Конфузиться да обдергиваться.
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово — хрусталь, да что ж ты прикажешь делать, коли
такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не судьба!» Вот
и все тут. Ну да уж я вам за всю свою провинность теперь заслужу.
Красавина. А не веришь,
так я тебе вот что скажу: хороший-то который жених, ловкий,
и без свахи невесту найдет, а хоть
и со свахой,
так с него много не возьмешь; ну а твой-то плох: ему без меня этого дела не состряпать; значит, я с него возьму что мне захочется. Знаешь русскую пословицу: «У всякого плута свой расчет»? Без расчету тоже в нынешнем свете жить нельзя.
Красавина. Ну его!
И без него жарко. Что
такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к тебе вечерком зайду. А теперь вот что я тебе скажу.
Такая у меня на примете есть краля, что, признаться сказать, согрешила — подумала про твоего сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?
Красавина.
Так точно.
И как, матушка моя, овдовела,
так никуда не выезжает, все
и сидит дома. Ну, а дома что ж делать? известно — покушает да почивать ляжет. Богатая женщина, что ж ей делать-то больше!
Бальзаминова. Отчего же это она при
таком капитале никуда не ездит
и знакомства не имеет?
Красавина. Как не любить! Только чтобы не торопясь, с прохладой. Ну, таким-то родом, сударыня ты моя, от этакой-то жизни стала она толстеть
и тоску чувствовать.
И даже
так, я тебе скажу, тяжесть
такая на нее напала, вроде как болезнь. Ну сейчас с докторами советоваться. Я была при одном докторе. Вот доктор ей
и говорит: «Вам, говорит, лекарства никакого не нужно; только чтоб, говорит, развлечение
и беспременно чтоб замуж шли».
Красавина. «Я, говорит, замуж не прочь; только где его найдешь, дома-то сидя?» — «А я-то, говорю, на что?» — «Ну, говорит, хлопочи!»
Так вот какие дела
и какие оказии бывают.
Красавина.
Так вот
и не счесть. Посчитают-посчитают, да
и бросят. Ты думаешь, считать-то легко? Это, матушка, всем вам кажется, у кого денег нет. А поди-ка попробуй! Нет, матушка, счет мудреное дело.
И чиновники-то, которые при этом приставлены,
и те, кто до сколька умеет, до столька
и считает: потому у них
и чины разные. Твой Михайло до сколька умеет?
Красавина. Верно тебе говорю.
Так что же придумали: до которых пор сочтут, это запишут, да опять цифирь-то сначала
и оборотят. Вот как!
Так что ж тут мудреного, что мы денег не сочли? Ну деньги деньгами — это само по себе, а еще дом.
Красавина. А вот какой: заведи тебя в середку, да оставь одну,
так ты
и заблудишься, все равно что в лесу,
и выходу не найдешь, хоть караул кричи. Я один раз кричала. Мало тебе этого,
так у нас еще лавки есть.
Красавина. А ты ищи себе под пару,
так тебя никто
и не будет обманывать; а то ты всё не под масть выбираешь-то. Глаза-то у тебя больно завистливы.
Красавина. Ну вот когда
такой закон от тебя выдет, тогда мы
и будем жить по-твоему; а до тех пор, уж ты не взыщи, все будет по старому русскому заведению: «По Сеньке шапка, по Еремке кафтан». А то вот тебе еще другая пословица: «Видит собака молоко, да рыло коротко».
Красавина. Да хоть
и больше,
так кто ж тебе запретит?
Бальзаминов. Как же!
так я
и сказал тебе!
Красавина. Что же станешь на суде говорить? Какие во мне пороки станешь доказывать? Ты
и слов-то не найдешь; а
и найдешь,
так складу не подберешь! А я
и то скажу,
и другое скажу; да слова-то наперед подберу одно к другому. Вот нас с тобой сейчас
и решат: мне превелегию на листе напишут…
Бальзаминов.
Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите? Сил моих не хватит! Батюшки! Ну вас к черту! (Быстро берет фуражку.) От вас за сто верст убежишь. (Бросается в дверь
и сталкивается с Чебаковым.)
Чебаков.
Так вот что, Бальзаминов: нельзя иначе, надо непременно башмачником. А то как же вы к ним в дом войдете? А вы наденьте сертук похуже, да фуражку, вот хоть эту, которая у вас в руках, волосы растреплите, запачкайте лицо чем-нибудь
и ступайте. Позвоните у ворот, вам отопрут, вы
и скажите, что, мол, башмачник, барышням мерку снимать. Там уж знают, вас сейчас
и проведут к барышням.
Чебаков.
Так ведь надо же вам объясниться.
И кстати письмо отдадите. Моей отдайте вот это письмо (отдает письмо), а своей откройтесь в любви, скажите, что хотите ее увезти, станьте на колени. Да вы, послушайте, не перемешайте: моя старшая, а ваша младшая; моя Анфиса, а ваша Раиса.
Красавина. Лень тебе, красавица моя, а то как бы не придумать. Я бы на твоем месте, да с твоими деньгами,
такое веселье завела,
таких чудес бы натворила, что ни об чем бы, кроме меня,
и не разговаривали.
Красавина. Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда ездить,
так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да
так по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да
так чтобы три дня кряду, а начинать с утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе
и будет весело.
Анфиса. Вот братцы-то нас
и присадили.
Такая тоска в этом положении.
Раиса. Белобрысый-то? Ну, что за крайность! Кабы ничего лучше в предмете не было,
так уж
так бы
и быть — от скуки.
Анфиса. Еще бы после этого да я не поехала! Это даже было бы неучтиво с моей стороны. (Читает.) «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится
и вся ваша любовь заключается в том, чтобы писать письма
и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон? В
таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»
Анфиса. Я ему докажу, что я совсем не
таких понятий об жизни. (Читает.) «Конечно, очень похвально слушаться братцев, бабушек
и тетушек…»
Будь тут столб или дерево покрепче,
так бы взял да
и разбил ее вдребезги.
Раиса.
И мы тоже скучаем.
Такая тоска, вы не поверите!
Бальзаминов. В
таком случае-с позвольте вам выразить, что эта женщина — вы самые-с
и есть-с.
Бальзаминов (становится на колени). Сделайте
такое одолжение-с! Лукьян Лукьяныч тоже хотят увезти вашу сестрицу,
так уж
и я-с, чтобы вместе-с…
Красавина. А за что за другое,
так тебе же хуже будет. Она честным манером вдовеет пятый год, теперь замуж идти хочет,
и вдруг через тебя
такая мараль пойдет. Она по всем правам на тебя прошение за свое бесчестье подаст. Что тебе за это будет? Знаешь ли ты? А уж ты лучше, для облегчения себя, скажи, что воровать пришел. Я тебе по дружбе советую.
Красавина. Теперь «сделай милостью», а давеча
так из дому гнать! Ты теперь весь в моей власти, понимаешь ты это? Что хочу, то с тобой
и сделаю. Захочу — прощу, захочу — под уголовную подведу. Засудят тебя
и зашлют, куда Макар телят не гонял.
Красавина. Ну да, влюблен.
Так точно. Это он верно говорит. Вот
и потолкуйте, а я по саду погуляю. (Уходит за кусты.)
Красавина. Мы лучше его отпустим. Ты ступай! Поцелуй ручку
и ступай!
Так прямо, из калитки в ворота, никто тебя не тронет.
Красавина. Ну, его
так его. Все это в наших руках. Вот у нас теперь
и пированье пойдет, дым коромыслом. А там
и вовсе свадьба.
В голове
так тяжело,
и сны всё
такие снились страшные.
Ведь простой человек спит крепко, а если что
и видит,
так ему все равно, у него на это понятия нет.
Бальзаминова. Конечно, не всякий сон к чему-нибудь; бывают сны
и пустые,
так, к погоде. А вот ты заметь, коли чему быть,
так непременно прежде сон увидишь.
Бальзаминова. Ну вот видишь ли! Значит, что ж мудреного, что Миша женится на богатой? Вот в этаком-то случае сон-то
и много значит, когда ждешь-то чего-нибудь.
Такой уж я, Матрена, сон видела,
такой странный, что
и не знаю, чему приписать! Вижу: будто я на гулянье, что ли, только народу, народу видимо-невидимо.
И Китай этот не земля, не город, а будто дом
такой хороший,
и написано на нем: «Китай».
А Миша будто
такой веселый, пляшет
и поет: «Я поеду во Китай-город гулять!»
Матрена. Да это
и наяву все
так же: то пропадет, то явится. Вот давеча пропал, а теперь, гляди, явится. Хоть бы его в суде за дело за какое присадили: поменьше бы слонялся, слоны-то продавал.
Бальзаминов. Еще как благополучно-то!
Так, маменька, что я думаю, что не переживу от радости. Теперь, маменька,
и дрожки беговые,
и лошадь серая,
и все… Ух, устал!
Оттого, что я не привык думать, как богатые люди думают; все думал
так, как бедные думают; вот оно теперь богатство-то в голове
и не помещается.