Неточные совпадения
Аксюша (вынув из кармана письмо). Послушай, Карп Савельич,
не можешь ли
ты?..
Буланов. Боитесь… Чтоб были набиты!
Не десять раз
тебе говорить! (Увидав Аксюшу, подходит к ней и очень развязно кладет ей на плечо руку.)
Милонов (читает). «Нужда,
ты непостижима! Благодарю вас, благодарю. Скоро мое имя покроется бессмертием, а с ним и ваше никогда
не умрет для потомства, детей и внуков… Еще раз благодарю за все, за все. Ваш покорный к услугам племянник, дитя природы, взлелеянное несчастием, Гурмыжский».
Милонов. Все-таки, Ваня, надо быть осторожнее, мой друг… А вот
ты и ошибаешься;
не от дам разорены имения, а оттого, что свободы много.
Гурмыжская. Пожалуйста.
Ты водочки
не хочешь ли?
Гурмыжская. Нет, я весь теперь
не продам; что за имение без леса! Некрасиво. Может быть, со временем… а
ты купи этот участок, что ближе к городу.
Гурмыжская. Да я
не хотела
тебя обидеть.
Гурмыжская. Иван Петрович, стыдно! Я сирота. Мое дело женское. Сироту обидеть грешно.
Ты не забывай Бога-то!
Гурмыжская. Ну, то-то же.
Ты сам подумай, ведь мне деньги-то на доброе дело. Девушка на возрасте, ума большого
не имеет, хочется заживо пристроить. Ну, что хорошего, без присмотру останется без меня; нынче народ знаешь какой!
Ты сам отец, так рассудить можешь, у
тебя тоже дочь, приятно ли
тебе будет…
Гурмыжская. Иван Петрович, что за слова!
Ты знаешь, я
не люблю. Ну, слушай! Только для
тебя пятьсот рублей уступаю, отдаю за полторы тысячи.
Гурмыжская. Ну, уж и говорить
не хочу. А
тебе стыдно, стыдно.
Гурмыжская.
Ты, пожалуйста,
не возмечтай слишком много о себе! Это еще только предположение.
Ты можешь расчувствоваться и потом ошибиться (со смехом), мне
тебя будет жаль.
Гурмыжская. Ах, Боже мой! Для
тебя ли это
не партия? Она еще спрашивает! Но я погляжу прежде, будешь ли
ты стоить. Я и сама всем говорю, что он твой жених, и другие пусть говорят; но я еще подумаю, слышишь
ты, подумаю.
Гурмыжская. Я знаю, когда
тебя спросить;
не учи меня. А теперь я хочу, чтоб все считали его твоим женихом, мне так нужно. Но сохрани
тебя Бог кокетничать с ним или позволить себе какую-нибудь вольность!
Гурмыжская.
Ты не обижаться ли вздумала? Это очень мило!
Ты знай, душа моя, я вправе думать о
тебе все, что хочу.
Ты девочка с улицы,
ты с мальчишками на салазках каталась.
Гурмыжская. Дурные наклонности укореняются с детства. Потому
не сердись, моя милая, если за
тобой будет самый строгий надзор. (Со смехом.) Он хоть твой и жених, да зелен виноград.
Гурмыжская. Вздор!
Ты глупа, а он умен, хорош, образован. Скажите, скажите! Это
ты нарочно.
Ты не слепая.
Тебе только хочется меня раздразнить.
Гурмыжская. Комедия! Как
ты смеешь? Да хоть бы и комедия; я
тебя кормлю и одеваю и заставлю играть комедию.
Ты не имеешь права входить в мои намерения: мне так нужно, и все тут. Он жених,
ты невеста — только
ты будешь сидеть в своей комнате под надзором. Вот моя воля!
Гурмыжская. Я Аксюше
не верю, она девчонка хитрая. Она часто встречается с Алексеем Сергеичем; мне
не хотелось бы, чтоб она с ним обращалась вольно. При мне, разумеется, она
не смеет, но ведь
не всегда же я с ними: они могут встретиться и в саду, и в комнатах без меня. Так я прошу, даже приказываю
тебе…
Гурмыжская. Изорвала платье? Беда
не велика,
ты и вперед платья
не жалей, у меня много; я
тебе, за твое худое, хорошее подарю.
Гурмыжская. Да?..
Не ошиблась ли
ты? (Смотрит ей в глаза.)
Гурмыжская. Ну уж, что у него на уме, этого
ты знать
не можешь. Далеко
ты, кажется, заехала.
Гурмыжская. Уж как ни велико твое усердие, а в чужом уме
ты не была, значит, и болтать по пустякам нечего.
Гурмыжская. Мне этого
не надо,
ты напрасно… И я знаю, и
ты знаешь, что мы ровесницы.
Гурмыжская. Ну,
ты не очень безутешная. Помнишь, что у нас с
тобой было? Уж я и кротостью и строгостью, ничто
не помогало.
Гурмыжская. Послушай, Улита! Скажи мне, только говори откровенно… когда случается
тебе видеть красивого молодого человека…
не чувствуешь ли
ты чего, или
не приходит ли
тебе в голову, что вот приятно полюбить…
(Встает и подходит к окну.) А ведь он мальчик недурен! Он на меня сразу произвел приятное впечатление. Ах, как я еще душой молода! Мне кажется, я до семидесяти лет способна буду влюбляться… И если б
не мое благоразумие… Он меня
не видит… (Делает ручкой.) Ах, красавчик!.. Да, твердые правила в жизни много значат. (Оборачивается и видит Улиту.) А
ты здесь еще? Ну, пойдем; я
тебе, вместо одного платья, два подарю.
Влезь на дерево там, с краю, и, значит, смотри по дороге в оба… Да
ты не засни, а то кто-нибудь застрелит заместо тетерева. Слышишь?
Аксюша (зажимая ему рот). Да полно
ты, полно! Ведь знаешь, что этому
не бывать, что ж прибираешь-то?
Петр. Меньше трех тысяч
не мирится. «Ежели, говорит, за
тебя трех тысяч
не взять,
не стоило, говорит,
тебя и кормить. Хоть на козе, говорит, женю, да с деньгами».
Аксюша. Ах
ты, глупый! Как же
тебе не радость, какая девушка
тебя любит.
Петр. А потом уж «унеси
ты мое горе» — сейчас мы с
тобой на троечку: «Ой вы, милые!» Подъехали к Волге; ссь… тпру! на нароход; вниз-то бежит он ходко, по берегу-то
не догонишь. Денек в Казани, другой в Самаре, третий в Саратове; жить, чего душа просит; дорогого чтоб для нас
не было.
А вот взял сейчас один глаз зажмурил, вот
тебе и кривой; и
не узнают.
Несчастливцев (густым басом). В карете. (Горячо.) Разве
ты не видишь? Что спрашиваешь? Осел!
Несчастливцев. Как
ты еще глуп, Аркашка, как погляжу я на
тебя! Ну, приду я теперь в Кострому, в Ярославль, в Вологду, в Тверь, поступлю в труппу — должен я к губернатору явиться, к полицеймейстеру, по городу визиты сделать? Комики визитов
не делают, потому что они шуты, а трагики — люди, братец. А у
тебя что в узле?
Несчастливцев. Канитель, братец. А как пьесы ставят, хоть бы и в столицах-то. Я сам видел: любовник тенор, резонер тенор и комик тенор; (басом) основания-то в пьесе и нет. И смотреть
не стал, ушел.
Ты зачем это эспаньолку завел?
Несчастливцев. Скверно. Русский
ты человек али нет? Что за гадость? Терпеть
не могу. Обрей совсем или уж бороду отпусти.
Несчастливцев. Характер, братец. Знаешь
ты меня: лев ведь я. Подлости
не люблю, вот мое несчастие. Со всеми антрепренерами перессорился. Неуважение, братец, интриги; искусства
не ценят, всё копеечники. Хочу у вас, на севере, счастья попробовать.
Несчастливцев. Так
тебя били, кому только
не лень было. Ха-ха-ха! И всегда так бывает: есть люди, которые бьют, и есть люди, которых бьют. Что лучше,
не знаю: у всякого свой вкус. И смеешь
ты…
Несчастливцев.
Не ужились?.. А
тебя из какого это города губернатор-то выгнал? Ну, сказывай!
Несчастливцев. Ну, будет, Аркадий!
Не раздражай
ты меня, братец! (Повелительно.) Подвигайся! (Встает.)
Несчастливцев (выпускает его). Ну,
не надо, убирайся! В другой раз… Так вот положил он мне руку на плечо. «
Ты, говорит… да я, говорит… умрем, говорит»… (Закрывает лицо и плачет. Отирая слезы.) Лестно. (Совершенно равнодушно.) У
тебя табак есть?
Несчастливцев. Как же
ты в дорогу идешь, а табаком
не запасся? Глуп.
Несчастливцев. «У вас нет». Смеешь
ты мне это говорить? У меня такой был, какого
ты и
не видывал, одесский, первый сорт от Криона, да теперь вышел.
Несчастливцев. Ну, до Воронежа, положим,
ты с богомольцами дойдешь, Христовым именем пропитаешься; а дальше-то как? Землей войска Донского? Там,
не то что даром, а и за деньги
не накормят табачника. Облика христианского на
тебе нет, а
ты хочешь по станицам идти: ведь казачки-то
тебя за беса сочтут — детей стращать станут.
Несчастливцев. Ну,
ты этого мне
не смей говорить! И у меня тоже душа широкая; только денег я
тебе не дам, самому, пожалуй,
не хватит. А пожалеть
тебя, брат Аркашка, я пожалею. У
тебя нет тут поблизости родных или знакомых?
Несчастливцев.
Не об деньгах речь! А хорошо бы отдохнуть с дороги, пирогов домашних, знаешь, наливочки попробовать. Как же это, братец
ты мой, у
тебя ни родных, ни знакомых нет? Что же
ты за человек?
«
Не пора ли
тебе, душе своей погубитель, ужинать; да шел бы
ты спать».
Несчастливцев. Я бы и сам, братец,
не пошел, да, признаться
тебе сказать, устал, а еще до Рыбинска с неделю пропутешествуешь, да и дело-то найдешь ли, неизвестно. Вот, если бы нам найти актрису драматическую, молодую, хорошую…
Несчастливцев.
Ты у меня
не смей острить, когда я серьезно разговариваю. У вас, водевильных актеров, только смех на уме, а чувства ни на грош. Бросится женщина в омут головой от любви — вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то
не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу
тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Хлестаков. Поросенок
ты скверный… Как же они едят, а я
не ем? Отчего же я, черт возьми,
не могу так же? Разве они
не такие же проезжающие, как и я?
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
(Насвистывает сначала из «Роберта», потом «
Не шей
ты мне, матушка», а наконец ни се ни то.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я
тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот
тебе и сейчас! Вот
тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.