Неточные совпадения
Епишкин.
Вы себя беспокоить
не извольте, будет в порядке. Признаться, теперь в голове-то
не то, об этих глупостях и думать-то
не хочется.
Мигачева. Квартальный, матушка, разобидел; пристает, забор красить, отдыху
не дает. Какие мои доходы, сами знаете: один дом, да и тот валится. Четверо жильцов, а что в них проку-то! Вот, Петрович — самый первый жилец, а и тот только за два с четвертаком живет. Ну, опять возьмите
вы поземельные. Все б еще ничего, да ведь дом-то заложен, процент одолел.
Мигачева. Третий год я
вам говорю, Фетинья Мироновна, одно и то же, а
вы все будто
не слыхали, да все удивляетесь.
Мигачева. Мудрено что-то. По вашей жизни,
вам и процентов-то
не прожить с вашего капитала.
Крутицкий. А других, а других? За что ж меня одного? Все брали, торговля была,
не суд, а торговля. Кто меньше, кто больше, а все-таки брали. Бывало, товарищи мне говорят: «ты много берешь». А
вы, говорю, мало берете, ну, значит,
вы дешевле меня свою совесть продаете. Хе-хе-хе!
Настя (быстро оборачиваясь). Стойте, стойте! Воротитесь,
не ходите дальше, умоляю
вас!
Настя (потупляя глаза). Я, я; только
вы не ходите за мной.
Баклушин. Что ж
вы раньше
не остановились, если узнали меня? Я версты две бегу за
вами.
Настя. Я
вас не видала,
не узнала. Ах, уйдите, уйдите!
Настя. Ах, нет, нет, что
вы! Я сюда пришла к знакомым, у меня есть дело.
Вы не верите? Ну, право, право!
Баклушин. Вот мило! Уж
не прятаться ли
вы от меня хотите? С какой стати, зачем?
Баклушин. Успокойтесь, нисколько
вы не подурнели;
вы только похудели немного.
Епишкин. Девушку-то? Я думал,
вы про что путное спрашиваете.
Не наше это дело. (Смотрит в другую сторону).
Елеся. К чему это, маменька! Ну, к чему это! Вот уж к
вам это
не пристало, всегда скажу, что
не пристало. Но оставьте же! Вон барышни смотрят. Ай, ай, ай! А барышни-то смотрят!
Елеся. Нет,
вы, маменька, такими словами
не шутите! Такие-то слова своему детищу надо осторожно.
Вы знаете, можно человека и в тоску вогнать.
Елеся.
Не грозить, а прочитают
вам в «Полицейских ведомостях»…
Баклушин (Епишкину). Я там заплатил. Покорно
вас благодарю.
Не можете ли
вы передать это письмо?
Баклушин (Елесе).
Не можете ли
вы доставить письмо?
Епишкин. Ну, да хоть уж плохенький, да только бы с рук скорей. Это
вы только сами себе цену-то высоку ставите, да еще женихов разбираете; а по-нашему, так
вы и хлеба-то
не стоите. Коли есть избранники, так и слава богу, отдавай без разбору! Уж что за товар, коли придачи нужно давать, чтоб взяли только.
Лариса. Я этого
не могу сказать, потому мы с
вами довольно далеки друг от друга. Имеете так близко предмет и сами себя отдаляете.
Лариса. Коли
вы так чувствуете, отчего
вы ко мне
не подойдете?
Елеся. Похвастаться против
вас не смею; а так думаю, что занятие немудреное.
Лариса. Нет,
вы не умеете.
Лариса. Коль скоро я
вам позволяю,
вы забудьте ваше звание и целуйте,
не взирая.
Лариса.
Вам давно сказано, что я
не могу жить против своей натуры. Чего ж еще! Чем же я виновата, когда моя такая природа? Значит, я все слова ваши оставляю без внимания! (Уходит).
Настя. Дальше — ничего. Ах, тетенька,
вы представить себе
не можете, какое это наслаждение — принимать у себя любимого человека, а особенно наливать ему чай сладкий, хороший! Вот он пишет, что нынче же придет к нам. Что мне делать, уж я и
не знаю.
Анна (подавая бумагу). Да на что
вам? Ведь
вы читать
не умеете.
Настя. Что же
вы, тетенька! Попросите поскорей у кого-нибудь самоварчик-то. Наш подать нельзя, он никуда
не годится. Мы здесь будем пить чай, под древьями, здесь хорошо. Я пока приоденусь немножко; я того и жду, что Модест Гпигорьич придет. (Показывая шелковый платок). Тетенька, вот платочек-то! Ах, душка, какой милый!
Настя. Нет, уж завтра я
не пойду. Хорошенького понемножку; я и нынче
не знала, ворочусь ли живая. Да
вы бы сами-то приоделись.
Анна. Так я всю жизнь в своих руках денег и
не видала. Извините, что я
вас беспокоила насчет самовара. Да вот
вы обещали; так уж
не одолжите ли платочка на плечи накинуть?
Али
вы кого ждете? Кажись, гостей-то у
вас не бывало прежде.
Фетинья.
Не твою, а мою. Узнает Истукарий Лупыч, кого причесывать-то будут?
Не тебя, а меня. Так уж вот что!
Вы мне
не противны, а сам-то, пожалуй, тоже
не прочь. Он об своей дочери невысокого мнения, а так надо сказать, что и за человека ее
не считает, так много спорить
не будет. Конечно, Елеся против нашего звания и приданого жених низменный; да, видно, уж судьба. Вели ты сыну одеться почище, да приходите к нам,
не мешкая. Какое-нибудь решение нам выдет: либо мне быть битой, либо нам свадьбу пировать…
Настя.
Не знаю, хорошо ли я хозяйничаю. Право, так неожиданно. Сладко ли я
вам налила?
Настя. Ах, нынче и погода какая! И все так…
Не угодно ли
вам еще?
Настя (наливая). Ах, как мне весело, что мой чай
вам нравится. Мне так это приятно слышать от
вас. (Подает стакан).
Не правда ли, у нас хорошо? Мы живем конечно, небогато, но зато тихо, покойно. Мне, право, здесь так весело.
Елеся. Ничего-с, кушайте чай,
вы мне
не мешаете.
Елеся. Да
вы поглядите! (Поворачивается кругом). Красота! Великонек немножко, да
не перешивать же! Авось вырасту; что доброе-то портить!
Мигачева (проходя мимо Насти). Чай да сахар всей компании. Ох,
не очень ли важно
вы расселись-то. (Уходит в сад, Елеся за ней).
Баклушин. Нет, Настасья Сергевна,
не утешайте себя,
вам здесь нехорошо. Напрасно
вы оставили вашу крестную маменьку.
Баклушин.
Не кой-что,
вам надо трудиться!
Вы хоть бы уроки давали.
Настя. Чему? Я сама ничего
не знаю.
Вы видели, как меня воспитывали. Меня учили только тешить гостей, чтоб все смеялись каждому моему слову; меня учили быть милой да наивной; ну, я и старалась.
Баклушин. В чем? Я
вам ничего
не обещал.
Баклушин. Если я
вам так дорог, отчего же
вы давеча
не хотели сказать мне своей квартиры?
Анна.
Вы посмотрите хорошенько на людей-то! Многие ль стыдятся того, что хуже-то, а бедности-то всякий стыдится.
Вы сами бедности
не знаете, оттого
не по-людски и судите.
Мигачева. А вот я сейчас осажу их. (Подходит к столу). Уж
вы очень проклажаетесь за чужим-то самоваром. Нам самим нужно, у нас тоже гости; они хоть и
не благородные, а пожалуй, что и почище будут. Бери, Елеся!
Настя. Нам он был уж
не нужен, мы бы и сами
вам отдали.
Лариса. Ах, напрасно.
Вы не должны от нас скрываться, формально все доказывает, что этот самый и есть ваш жених.
Лариса. Коль скоро
вы ходите по лавкам собирать на приданое и даже бумагу для этого выправили, как же
вы можете быть без жениха? Потому
вы не должны народ обманывать.
Настя. Ах, этот чай! Вся и беда-то от него. Послушайте!
Вы писали, что придете ко мне, а у меня решительно ничего
не было, нечего и заложить; а мне хотелось
вас чаем напоить, вот я и пошла. Я
не знала, что это так дурно.
Баклушин. Так
вы это для меня? Благодарю
вас. Но вот что, Настасья Сергевна: коли денег нет, так работать надо, работать, а
не милостыню просить.